Онлайн книга «Жена журавля»
|
Однако ей по-прежнему хотелось в туалет — не важно, с тестом или без, — и к тому же становилось все холоднее. На несколько секунд она закрыла глаза и проверила свои ощущения — просто отключила сознание и постаралась понять, чего же на самом деле хочет ее желудок, а не испуганный разум. И — да, хорошо, пускай ее немного подташнивает, но совсем не тянет сблевать, а значит, это банальный вирус и ничего более. Не открывая глаз, она порылась внутри себя как можно тщательней. Забеременев Джеем-Пи, она поняла это по целому ряду признаков, самым невероятным из которых было чувство того, что подтверждать уже ничего не нужно. Гормональные бури, чувство внутренней наполненности — одно это говорило, что она беременна. До того как понять, заметив очевидные симптомы, она знала это на каком-то подсознательном уровне — так, словно ее организм уже свыкся с новым состоянием и ему абсолютно плевать, если разум запаздывает на вечеринку. Она еще раз попыталась проникнуть в собственный живот, в бедра и в руки-ноги, в горло и в грудь. Изменения не происходят в одном лишь чреве; во время беременности все тело начинает хлопотать и суетиться, точно деревенская челядь перед визитом короля. Она рассылала по своим недрам гонцов и внимательно слушала их донесения. Наконец она открыла глаза. Села на унитаз, помочилась на тестовую палочку, будь она проклята, подтерлась — и собралась выждать, не вставая, положенные три минуты. Она старалась сохранять разум предельно ясным, не думая ни о чем конкретном, просто мурлыча себе под нос что-то из «вихляшек Завро», какую-то их песенку, которую упоминала Клэр, какой-то поп-хит, что-то там насчет Африки. Джей-Пи обожал ее, потому что в ней было длиннейшее слово из всех, которыми он овладел до сих пор: «Serengeti». [22] Но ее медитацию вдруг нарушил какой-то звук, сдавленный и далекий, и она невольно вспомнила о странном рыдании, которое послышалось ей однажды. Уже через секунду она была у окна и смотрела во двор. Но звук этот не прекращался и оказался совсем не тем, за что она его приняла, он даже раздавался где-то внутри. Это звонил ее телефон. Она скользнула глазами по тесту на краю унитаза, пока еще не показавшему какого-либо результата, и выскочила из ванной. Выругалась, ударившись большим пальцем ноги о дверной косяк, и ворвалась в спальню, где ее мобильник выдавал мрачный фолковый шлягер — мелодию рингтона. Добежать она не успела — мобильник затих. Она повалилась на кровать и включила экранчик, чтобы посмотреть, кто звонил. Рэйчел. Рэйчел? Рэйчел звонит ей — она бросила взгляд на часы — в 1:14 ночи? А?! Не успела она решить, случайность это или ошибка, как телефон затрезвонил снова — так внезапно, что она чуть не уронила его на пол. — Рэйчел?! Какого ч-ч… Она слушала секунд двадцать, и хотя голова просто разрывалась от вопросов, она не спросила ничего — просто вырубила связь. Еще полминуты ушли у нее на то, чтобы втиснуться в джинсы и теплый джемпер. А еще через минуту, кое-как обувшись на босу ногу, она вытаскивала Джея-Пи из постели, точно кулек, вместе с одеялом и простынями. Прежде чем часы показали 1:17, она выскочила из подъезда с ключами от машины в одной руке и ребенком — в другой… и понеслась вперед так быстро, как только могла.  25 из 32 Ее рука не падает. Вулкан открывает глаза, сначала зеленые от удивления, а затем разгорающиеся от ярости. — Что ж, будь по-твоему, госпожа, — говорит он, встает и упирается головой в небеса. Его голос потрясает основы мироздания, когда он шепчет ей на ухо: — Я люблю тебя, госпожа, и теперь моя ненависть будет такой же великой, как и моя любовь. Такой же огромной, как сама Вселенная. Ты будешь наказана тем, что я никогда не перестану преследовать тебя, никогда не перестану мучить тебя и никогда не прекращу просить у тебя того, чего ты не в состоянии мне подарить. — А я люблю тебя, — отвечает она. — И ты будешь наказан тем, что я буду любить тебя вечно. Он наклоняется к ней: — Ты никогда не сможешь отдохнуть. И никогда не найдешь покоя. — Ты тоже. — Разница в том, госпожа, — говорит он с гадкой улыбкой, — что я не отдыхаю с начала времен. Она отступает на шаг назад. Потом еще и еще, потом отворачивается и бежит прочь от него, все быстрей и быстрей, пока наконец не взлетает и не уносится в небеса. 26 из 32 — Убегай сколько хочешь, госпожа! — кричит он ей вслед. — Я всегда смогу догнать тебя! Но затем он хмурится. Она не убегает от него. Ее путь пролегает наверх, к небесам, выше мира и за границу времен. Но теперь она летит обратно. Прямо на него. Все быстрей и быстрей. 27 из 32 Она несется на него, как комета, как ракета, как пуля, которой выстрелили задолго до начала всех вещей. Он становится выше и готовится к бою. Она приближается, все быстрей и быстрей, раскаленная собственной скоростью добела. Да, она и есть пуля, выпущенная из самой себя, наблюдающая, как сама же и подлетает к нему, к его до сих пор открытому сердцу. Застывая в полете, она смотрит со стороны, как она-пуля несется вперед, рассекая воздух, все быстрей и быстрей. И наконец впивается ему в сердце. Она сбивает его с ног, и от его падения рождаются планеты, гибнут звезды, и разрываются небеса. Он повержен. 28 из 32 Но он не умирает. На самом деле он смеется. — Что ты наделала, госпожа? Ты хотела убить меня? Он садится и чувствует, как бьется его сердце. Сердце, в котором застряла пуля. — Я застрелила тебя, — говорит она. — Эта пуля безвредна для меня, госпожа. — У этой пули есть имя. Имя, которое убьет тебя, когда придет время. Эта пуля называется Дозволение. Он хмурится, его гнев нарастает. — Госпожа говорит загадками. — Пока эта пуля будет у тебя в сердце, — отвечает она, — там будет и часть меня. А пока там будет часть меня… — Она подлетает к самому его лицу, чтобы между ними не осталось недопонимания. — Тебе дозволяется обижать меня. 29 из 32 Воцаряется тишина, ибо у мира внизу от ужаса перехватывает дыхание. — Что ты сказала, госпожа? — спрашивает вулкан угрюмо. |