Онлайн книга «Где правда, брат?»
|
Внезапность Феликсу должен был обеспечить ключ, которым он и открыл дверь. Лексус и Гончий собирались пить пиво с раками. По этому месту они сейчас и получат… Но на кухне Феликс никого не обнаружил. Зато из спальни доносились какие-то подозрительные звуки. Что, если пацаны окрасили свою дружбу в голубые тона? Феликс ногой ударил в дверь, ожидая застать за ней Содом и Гоморру, но увидел только лежащего на полу Гончего. Пацан лежал на полу, связанный по рукам и ногам, а рот был заклеен прозрачной лентой. Шишка на лбу. Гончий восторженно распахнул глаза, глядя на Феликса. Он видел в нем спасение, но что-то мешало ему радоваться в полной мере. Какая-то червоточина у него во взгляде, как будто он сильно накосячил и должен в том признаться. Должен, но боится. Гончий не подавал ему знаки, не предупреждал об опасности, но Феликс не стал его развязывать. Он заглянул в гостиную и увидел там Лексуса. Этот задергался, выражая свою радость, но и в его глазах Феликс уловил чувство вины. Но, может, все это ему мерещится? Ситуация у него такая — и Злой перед ним виноват, и Юля накосячила. Да и сюда он пришел, потому что винил своих пацанов в предательстве. Феликс наклонился над Лексусом, сорвал полоску скотча с его рта. Тот поморщился от боли, но ликующую радость в глазах сохранил. — Спасибо тебе, братан! — Тамбовский козел тебе братан! — выплеснул на него Феликс. — Эй, ты чего? — затрясся Лексус. — А ты чего? — Это не я! Это Гончий! — Что, Гончий? — Ну, я тоже… — вздохнул Лексус. — Что ты тоже? — Он порох в пупок сыпал… Это так больно. Ну, если поджечь… — Поджигал? Феликс не знал, кто замесил и связал его пацанов, но, видимо, об этом человеке речь и шла. Надо было делать вид, что ему известно, на кого жалуется Лексус. — Нет. Но сказал, что подожжет… — И ты ему все рассказал. — И Гончий тоже… — Что ты на Гончего стрелки переводишь? Ты за себя отвечай! — Ну, я же знал, что ты завалишь этого козла. Ты же завалил его, да? — А я должен был его завалить? — Ну, Степа же к тебе пошел… — Степа? — Ну да, Варькин брат. Феликс досадливо усмехнулся. Мало ему печалей, так еще и геморрой прорезался. А ведь он не исключал, что Степа объявит ему войну из-за своей сестры. Не исключал, но все-таки надеялся избежать этой проблемы. Что ж, он примет и этот вызов. И с бакланом этим рассчитается, и Варваре мозги вправит — возможно, через выстрел в голову. — И где он? — Так это, к тебе пошел. — А как он адрес узнал? Лексус громко вздохнул. Именно про то и рассказывал, как Степа выпытывал адрес. И он своего бригадира сдал, и Гончий. — Молитвы какие-нибудь знаешь? — стараясь сдерживать злость, спросил Феликс. Он должен был взять себя в руки. Злость — это признак слабости, по-настоящему сильный человек должен подавлять противника холодным презрением и тяжелым осуждающим взглядом. — Молитвы? Зачем? — скривился от жалости к себе Лексус. Он понял все с полуслова. Да, смертный приговор — это, как минимум, страшно. — Почитай что-нибудь, — с приговором во взгляде спокойно сказал Феликс. — Я сейчас подойду, причащу тебя. И глаза тебе закрою… А как ты думал? Он отправился в спальню, закрыл за собой дверь, расклеил Гончему рот. И посмотрел на него с укором и непониманием. — Зачем ты меня сдал? — Я не хотел… — Гончий крепко зажмурился, как будто для того, чтобы сдержать слезы. — Но ведь сдал. — Прости! — Ну, в принципе, Злой — наш босс, ему «стучать» не западло, — вроде как мудро рассудил Феликс. — Злой?! При чем здесь Злой? — удивленно посмотрел на него Гончий. — Как это «при чем»? Ты сказал ему, что я с бабой у вас на хате пропадал. А когда я отбой вам дал, ты ему позвонил, сказал, что я домой еду. — Я ему позвонил? — А разве нет? Ты же меня сдал, ты сам в этом признался. — Злому сдал? — А кому? — Ну, Степа здесь был. — Так ты еще и ему меня сдал? — Почему «и ему»? — с упором на соединительный союз спросил Гончий. — Потому что сначала ты Злому меня сдал, а потом Степе. — Я не сдавал тебя Злому! — Ты думаешь, я тебе поверю? Нет, не поверю. Потому что логики не вижу. Свою логику вижу, а твою нет. Вот сам посуди, как ты мог устоять перед Злым, если сдался Степе? Если тебя какой-то поц сломал, то для Злого это как два пальца об асфальт. — Так Злой меня не ломал. — Что, не подъезжал к тебе, не предлагал «стучать»? — Нет. — Гончий смотрел Феликсу в глаза прямо, всем своим видом показывая, что не врет он. — И ты не «стучал»? — Нет, мамой клянусь! — А как тогда Злой узнал, что я с Варькой здесь зависал? — Не знаю. Я никому не говорил. — А сам где зависал? — Ну, ты же знаешь, что у Веника… — Может, он стуканул? — Я не знаю, а наговаривать не буду. — Может, Лексус? — Не видел, не слышал… — Ну, хорошо. Феликс вернулся к Лексусу, закрыв за собой дверь, сел в кресло, достал сигарету, закурил. Пистолет положил на столик. Дескать, сейчас перекурит и приступит к исполнению приговора. — Братан, прости! Бес попутал! — И тебя бес попутал, и Гончего, — с упреком в голосе задумчиво проговорил Феликс. — Но ты первый меня сдал. Поэтому я дал Гончему шанс. Он должен был тебя пристрелить, но отказался. Друг ты ему, говорит. Что ж, его шанс перешел к тебе. Казнишь Гончего, и я отпущу тебе все грехи. Живым отсюда уйдешь, обещаю. — Казнить Гончего?! — потрясенно посмотрел на него Лексус. — А что, слабо? — Ну, он мой друг… Я не могу… — Не друг он тебе! Он Злому на меня «стучал», как он может быть тебе другом? — Это не он… — Не он? — Ну, не знаю… — спохватился Лексус. — А если не знаю, то не могу его кончить… — Точно? — Не могу! — Молитвы все прочел? — Э-э… Не надо, брат! — Надо, Леша, надо… Феликс передернул затвор и приставил ствол к его лбу. И курок взвел для большего устрашения. |