Книга Анабиоз. Новая Сибирь, страница 13 – Юрий Бурносов

Нужно будет посоветоваться, когда вернется Фрэнсис. Вернее, если вернется…

— Je vous ai pas vu longtemps, [1] — раздалось буквально в двух шагах от них.

— Фрэнсис!

Лариса выскочила из-за кассовой кабинки, Антон — за ней. Они обнялись втроем.

Антон радостно пробормотал:

— Принц, чертяка… Камерунецитос ты мой…

— Спасибо, ребята, — вторила Лариса.

Так они стояли, наверное, с минуту, и Антону хотелось, чтобы это никогда не закончилось. Но Фрэнсис наконец вывернулся из объятий и сказал:

— Нам надо уходить.

Опасное предприятие не прошло для футболиста даром: автоматная пуля располосовала правое плечо. Рана была неглубокая, но болезненная. Когда стало посветлее, Лариса обеспокоенно осмотрела ее и покачала головой:

— Вроде ерунда, но может быть заражение.

— Пойдем скорее в поликлинику и сделаем прививку от столбняка, — попытался отшутиться Фрэнсис, но Лариса шикнула на него, а Антону велела покопаться в машинах и поискать в аптечках что-нибудь вроде йода или любого спиртового раствора.

Они как раз остановились передохнуть в цокольном этаже одного из домов на Тихой. Именно тогда камерунец признался, что ранен — пока торопливо шли, почти бежали, от Сеятеля через лес, он не сказал ни слова и ничем не выказал боли.

— Сейчас посмотрю, — сказал Антон и осторожно выбрался из здания.

Машин на Тихой было мало: несколько праворульных легковушек, лежащий на боку «УАЗ-Патриот» и въехавший в стену панелевоз, с которого рассыпались, словно части гигантского конструктора, бетонные блоки с оконными проемами. Антон прикинул и направился к «Патриоту» — машина для людей хозяйственных, такие с собой возят много полезного.

Он ожидал увидеть в «Патриоте» труп или даже несколько — аварийные машины этим частенько отличались, — но не увидел. Лобовое стекло оказалось выбито, внутри — пусто. Оглядевшись по сторонам, что за последние дни прочно вошло в привычку, Антон встал на карачки и полез внутрь, к бардачку. Тот приржавел и открылся с жутким скрежетом. Какие-то бумаги, труха, ржавые ключи, мобильник, плоская фляжка… Антон потряс фляжку — хорошая, японская, обтянута кожей, внутри булькает. Ишь ты, герметика. Потом посмотрим, решил он и полез дальше в салон.

Аптечка нашлась сзади. Антон проверил на месте: бинты, перевязочные пакеты… ржавые ножницы, жгут — на фиг… Ага, йод. Аспирин. Слава богу, в 2013 году вновь вернули в аптечку хоть какие-то лекарства, а то предыдущая была только с тряпками. В бутылочке с йодом что-то чернело. Сгодится, наверное, даже если один осадок остался.

Андрей задом, неуклюже, выбрался из автомобиля и вернулся к своим.

— Вот, — протянул он найденное Ларисе.

Та первым делом попробовала открутить крышечку фляжки. Не получилось.

— Давай я, — сказал Антон.

Лариса помотала головой, поднатужилась. Крышечка подалась. Девушка понюхала и сказала удивленно:

— Виски.

— Можно мне немножко внутрь? — сразу оживился Фрэнсис.

— Только немножко! Мне надо еще рану обработать.

Камерунец сделал пару глотков и блаженно улыбнулся. Вопросительно посмотрел на Антона.

— Нет-нет, я не буду.

— Тогда я твою дозу выпью, а остальное — на лечение, — заключил Фрэнсис, глотнул еще два раза и вернул фляжку Ларисе.

Та сразу же плеснула на рану, футболист зашипел.

— Тс-с! Сейчас пройдет.

Лариса щепочкой наковыряла из бутылочки загустевшего йода, затем с хрустом разорвала пересохшую бумагу перевязочного пакета. Через минуту на плече Фрэнсиса красовалась аккуратная белоснежная повязка.

Они сели рядком вдоль стены.

Плохо было без часов… Если с утром-вечером еще туда-сюда, стемнело — вечер, рассвело — утро, то как временные промежутки определять? Скажем, решили отдохнуть полчаса, а сколько отдохнули? Может, четверть часа, а может, и весь час. Однако раньше же как-то люди и без этого жили.

— Что, Фрэнсис, лук-то мастерить будешь? — поинтересовался Антон, чтобы развеять скучную усталую тишину.

— Буду, — серьезно сказал камерунец. — Нам нужно оружие. С топором и железякой много не навоюем, а ты видишь, что происходит.

Антон покосился на топор, до сих пор вымазанный засохшей кровью убитого им на Сеятеле. Надо было сразу вытереть чем-нибудь…

— Куда пойдем-то?

— В лес, — сказала Лариса.

— В лес?

— А подумай сам, — девушка прищурилась, глядя на Антона. — Из города все идут в Академ. Ну, не все, кто-то на север, к Колывани, кто-то на запад… Нам нужно уйти отсюда. На юг идти бессмысленно, там Бердск, Искитим, черт знает что творится, наверное. Значит, нам надо идти на восток. Далеко на восток. Бухариха, Коурак, а потом к югу… Туда, где меньше людей.

— Это же далеко, — с сомнением произнес Антон.

— Далеко. Но идти надо. Здесь все равно скоро ничего не останется… да уже не осталось, магазины разграблены, людей жрать начали… Думаешь, я не видела, что они на Сеятеле в котле варили?

— Да, в лесу, наверное, еды больше, — сказал футболист, поглаживая раненую руку. — Грибы, ягоды, животные и птицы.

— Руками ты их будешь ловить? — почему-то озлился на Фрэнсиса Антон.

— Почему? Лук сделаю. Леска у меня есть, я сохранил… И потом, я читал в какой-то книге, что животные, когда долго не видят человека, перестают его бояться. Наверное, они подпустят очень близко.

В этот момент на улице что-то загрохотало, Лариса поднесла палец к губам. Снова стукнуло, совсем близко, потом раздался странный звук, словно гугукал ребенок.

— Я посмотрю, — прошептал Антон и осторожно подобрался к окну. Выглянул, заулыбался и сделал знак спутникам, чтобы подошли.

По улице двигалась стая обезьян. Хотя, стая — громко сказано: шесть особей средних размеров, очень лохматых, жизнерадостных. Видимо, те самые, о которых говорил покойный профессор, — разбежавшиеся из Новосибирского зоопарка и приспособившиеся к местным условиям. Одна из них взобралась на обследованный Антоном «Патриот» и подпрыгивала на дверце, бухая лапами по ржавому железу.

— Интересно, они опасные? — тихо спросила Лариса.

— Бес их знает… У вас опасные? — обратился к камерунцу Антон.

— У нас таких вроде нету…

— Лучше их не беспокоить, — решила Лариса.

Обезьяны деловито осмотрели машины, вытащили из одной трухлявый подголовник, с визгом покидались им друг в друга, после чего неожиданно сорвались с места и прыжками унеслись дальше по улице.