Книга 2048, страница 27 – Мерси Шелли

— А неоргов они тоже жрут?

— Нет. Только глушат. Но в глушилке ничего такого. Она, грубо говоря, трофейная. Когда охрана кладбища наложила в штаны и драпанула, вся система сигнализации и защиты осталась на кладбище. Радиоколпак продолжает работать, но в другой конфигурации, и контроль за ним утерян.

— Готов спорить, что твои призраки пытались выйти в Сеть.

— Точно. С этого все и началось. Обычно искин в режиме психозеркала никого вызвать не может, все беседы с покойниками инициируются вызовом извне. А тут вдруг поперло изнутри. Охранники ничего не поняли, побежали в садик посмотреть. Обратно никто не вернулся. А те что остались снаружи, драпанули. Я узнал через полчаса, и благо ночь, сразу послал туда своих парней. Трех бойцов-япошек и одного скриптуна. Думал, типичная чушь: охрана от скуки перебрала наркоты, начались шутки в духе «на кладбище самые доступные женщины», ну и все такое. Но все же велел одному не соваться в садик, а наблюдать…

— С ним можно поговорить?

— Нет. Я его отослал подальше. Он, как вернулся, начал среди остальных такие пенки гнать, что если б еще день, от меня все бойцы разбежались бы. А видел он только то, что остальных троих сожрали секунд за сорок. Причем парень утверждал, что прямо из земли вместе с туманом вылезли призраки с вот такими зубами. Они и сожрали.

— А более глазастых наблюдателей у тебя конечно не было.

— Ну знаешь! — Марек гордо вскинул голову. — У меня не лаборанты-первокуры работают! Этот узкоглазый был одним из лучших. Докторская по акупунктуре в университете Старого Киото, почетная степень Белого Шамана в медбиотехе Дальневосточной Республики, и еще куча всего. Во время заварушки с Китаем-11 он на таких боевых неоргов ходил, каких ты ни в одном дремле не видел. Но после «Эдема» глаза у этого японского хрена были не как у нормального узкоглазого, а как у негра с базедовой болезнью. Он заявил, что на кладбище поселился какой-то Оборо. По-ихнему, Дух Тумана. Уж не знаю, что это за дух, а только остальные узкоглазые после рассказов про этого Оборо отказались туда соваться. Хотя они у меня тоже не последние массажисты. Потом еще девочки из спецслужбы мэра туда сунулись. Та же история. Сожрали вмиг.

— Ладно, а что с Сетью?

— Блокировали связь через полторы минуты. Включился аварийный колпак, внешний. Надеюсь, он не успел сбежать.

— Кто, колпак?

— Да нет, искин Саймона! Я так понимаю, что это он. Каким-то образом переключился обратно на активный режим. Скорее всего, сам церковник и замешал весь этот бешамель. Говорят, в последнее время он увлекался разными опасными лженауками — некромантия, нейротеология, квантовая физика… Может, он решил, что после смерти скрипт его душонки вернется в искин, и все такое. Ну и оставил изюминку. Чтобы его искин, значит, вначале прикинулся пельменем, как все, а потом активизировался. Вот шкурка и чудит теперь: взяла под контроль кладбище и ломанула в Сеть…

Басс фыркнул.

— Еще одна детская сказочка. Сбесившийся искин в Сети.

— А что, так не может быть? — Марек задумчиво ковырнул остаток лазаньи. — Да, Вонг мне тоже говорил. Но я так и не понял, если честно. Какие-то там неизбежные ограничения, роль которых выполняет подчинение хозяину. Мол, если активный искин без ограничений попадет в Сеть, он там сразу утонет в информации и все такое. Все равно что умирающего от жажды бросить прямо в океан.

— Скорее уж, бросить морскую свинку в бассейн с акулами. Не успеет утонуть, дикие сожрут раньше.

— Дикие… искины? Это как? Тоже сбежавшие?

— Да нет, специально созданные. Но их алгоритмы адаптации основаны на жесткой конкуренции в Сети. Есть взломщики, есть шпионы… — Басс непроизвольно покосился через плечо, на чересчур близкую улицу с туристами. Войдя в этот зальчик, он поддался первому импульсу и сел к улице спиной. Оказалось, это напрягает еще больше. То один, то другой турист стоял точно позади него, словно специально подкрался, чтобы двинуть по башке.

— Самые безбашенные из диких… — Он немного развернулся, чтобы видеть подкрадывающихся туристов, — …вообще не имеют собственного носителя. Им, чтоб выжить, нужно постоянно захватывать чужие ресурсы. А потом защищать от других таких же хапуг. Или быстро двигаться дальше, нигде не засиживаться, чтоб не засекли. Помнишь, наш проф по ликантропологии рассказывал, чем Дарвин в последние годы жизни увлекался? Тот частный случай естественного отбора, который у него никак не сходился с религией?

— Нет, что-то не помню. Погоди-ка… — Марек прикрыл глаза, но было видно, что глазные яблоки движутся.

Басс снова фыркнул. Надо же! Выходит, этот пижон уже во время учебы в медицинском пользовался допамятью. И доигрался, как видно. Отличный был бы материал для журискинов: «Могущественный Марек Лучано — жертва меморта».

— Ага, вспомнил. Эволюция паразитов. А в Сети, значит… Так вот какая петрушка! Криминальный мир! — мечтательно промурлыкал Марек.

Басс только скривился.

— Хуже, хуже. Там и от легальных тварей спасу нет. Вестовой или рекламный бот при случае мало того что сожрет конкурента, так еще и мимикрирует под съеденного. У домашних искинов, вроде одежников, стимулы совсем другие. С носителями у них все в порядке, драться за ресурсы ни к чему.

— Но постой, домашние ведь тоже… ходят в Сеть?

— Ага, и домохозяйки ходят по улицам. По освещенным и многолюдным. И как правило, заходят только в знакомые двери. А если домашний искин попытается, так сказать, остаться на улице на ночь — долго не протянет. Даже класса «алеф». Кстати, хоть что-нибудь о его сеансе связи известно? Сам он вряд ли в Сеть полез бы. А вот «последнюю волю» мог запустить.

— Это как?

— Ну, есть такая примочка…

Басс зачерпнул остатки спагетти и быстро заслонился рукой: на дне тарелки в разводах кетчупа плясали маленькие голографические бабы с неприятными мигающими глазами. Время от времени бабы превращались в рыб, но глаза у них оставались такие же поганые.

— Э-э-э… О чем я говорил?… Сто багов тебе в порт, Маврик! Еще раз подсунешь мне тарелку с логлем, я тебе ее вместо глаза вставлю!

— Ох, извини, дружище! — засуетился Марек, бросая тарелку Басса под соседний стол. — Наверное Вонг на кухне спутал. Ты же знаешь, у меня для своих отдельная посуда, без рекламы.

Басс не отвечал. Он среагировал на навязчивую картинку достаточно быстро, и она почти не сбила его с мысли. Однако заминкой можно было воспользоваться, чтобы обдумать кое-что. Разговор как раз вошел в ту стадию, когда заказчик и исполнитель пытаются выяснить, кто из них продешевил.

— Ты говорил о «последней воле», — напомнил Марек.

— Угу. Яйца тебе оторвать и к ушам пришить. Будешь эмбриональные инкубаторы рекламировать, под лозунгом «Всем сестрам по яйцам».

Марек терпеливо ждал. Басс наконец опустил руку.

— Режим психозеркала не дает шкурке самой инициировать сеанс связи. Но когда искин на кладбище подключают к Сети, его тестируют. Есть примочка, которая позволяет шкурке во время тестирования послать в Сеть «последнее желание». Одно короткое сообщение. Как правило, код для запуска уже заготовленного скрипта. Особенно популярно у британских неодворян: когда хозяин слишком неожиданно отбрасывает шкурку, «последнее желание» запускает программу мести. Изменяет завещание, травит жену, взрывает лучшего друга, на волю птичку выпускает…