Онлайн книга «Запах страха»
|
– Девчонки, как насчет шампанского? – Запросто! Пауль поднялся, привлекая внимание отошедшего официанта: – Официант! Шампанского! – Как скажете! Молодой рыцарь попытался вернуться на стул, однако промахнулся и с грохотом свалился на пол. – Пауль, да ты надрался! – Миленький, ты не ушибся? Девчонка, которая имела виды на этого молодца, подскочила, желая помочь ему подняться, но Пауль справился сам. Вскочил на ноги и зло огляделся, мгновенно придя в ярость от прошелестевших вокруг смешков. – Может, хватит с вином? Челы под взглядом взбешенного рыцаря отводили взгляды, и лишь Красные Шапки продолжали ржать, тыча пальцами в опростоволосившегося чуда. – Это вы устроили? – Очень надо, – бросил в ответ осторожный Иголка, однако менее умный Контейнер все испортил: – А тебе что? – Ноги разъезжаются? – участливо осведомился Копыто. – Что ты сказал? – Что слышал! Вероятно, окажись на месте Пауля более опытный или известный рыцарь, уйбуй бы поостерегся затевать скандал. Однако выпитое виски и поражающие воображение родственники Кувалды (в данный момент Копыто искренне верил в придуманную историю) сделали свое дело. Перед ним сидели три щенка, без опыта и титулов, поэтому уйбуй не сумел остановиться. – Попроси мамку, пусть она тебя пить научит! Пауль побледнел и решительно направился к столику дикарей. Все шло как по маслу. Оказавшиеся в баре дикари сделали за Виктора основную работу, и теперь его нехитрый план из разряда «возможных» перешел в категорию «вполне осуществимых». Воспользовавшись тем, что взоры посетителей прикованы к скандалистам, Крохин незаметно проскользнул к выходу и, выйдя на улицу, торопливо накинул на голову капюшон. Сложение щуплое, куртка кожаная, волос на голове не видно – Виктор не сомневался, что в темноте чуды примут его за одного из дикарей. – Ты, случайно, не этого события ожидал? – язвительно поинтересовался Артем, с интересом наблюдая, как рыцари вытаскивают из-за стола визжащих бойцов. – Нет, – признался Кортес. – Чего-нибудь более значимого. – Куда уж значимее: рыцари демонстрируют боевую мощь на упившихся дикарях. – Молодой наемник зевнул. – Надеюсь, протрезвев, они поймут, как сейчас опозорились. – Когда-то Красные Шапки брали Замок, – напомнил Кортес. – Это было давно и неправда. – Скандалисты исчезли за дверью, и Артем посмотрел на друга: – Ну что, поедем в «Ящеррицу»? Может, там чего узнаем? – Поедем, – согласился Кортес и кивнул официанту: «Счет!» Артем потянулся и вдруг резко обернулся в сторону входной двери: с улицы донесся дикий, пробирающий до костей вопль. Этот крик заставил всех посетителей «Кружки» подавленно умолкнуть – столько в нем было боли и страха. – Похоже, чуды увлеклись, – пробормотал Артем. – Неужели они убивают Копыто? – Орут не Красные Шапки! Кортес вскочил на ноги. Драться непосредственно в баре молодые рыцари, несмотря на всю свою горячность, не стали. Причина была проста: концы, владеющие всеми развлекательными заведениями Тайного Города, мордобоя не одобряли и вполне могли наложить на хулиганов запрет на посещение. Поэтому чуды выволокли дикарей на улицу и приступили к экзекуции. Пауль с наслаждением метелил Копыто: парой ударов отправил уйбуя в партер и принялся добавлять ногами. Роман врезал Контейнеру, потом Иголке, потом еще кому-то… А Фредди схватил трясущегося Виктора за грудки и, щедро размахнувшись, ударил его по лицу. Хрустнул нос. Крохин повалился на землю и… И его охватил дикий страх. – Черт! – Что здесь произошло? – У кого есть «Дырка жизни»? Пауль стонет у самых дверей. Обе руки неестественно вывернуты, голова в крови. Роман без сознания, впечатан в дверцу отчаянно сигналящей машины. Именно впечатан – металл прогнулся по форме тела. Чуть дальше, в луже крови и рвоты, скрючился Фредди. Красных Шапок не видно. – Да что же здесь произошло? – Дайте «Дырку жизни»! – Возьмите их на руки! Быстро! Чуть в стороне заплясала черная воронка портала – Кортес активизировал артефакт, и несколько мужчин торопливо понесли избитых чудов в Московскую обитель. * * * Муниципальный жилой дом Москва, улица Полярная, 26 сентября, вторник, 00:11 «Все хорошее когда-нибудь плохо кончается», – любил повторять Сахар. Нет на свете веревочек, которые могут виться бесконечно долго. Нет и все, примите как данность. И каким бы ты ни был умным, хитрым и удачливым, рано или поздно найдется тот, кто предъявит тебе счет. Тот, кто окажется умнее, хитрее и удачливее. Кто окажется сильнее. Сахар, Леший и Глыба уже расплатились. За всю свою удачу, за каждый месяц из тех двенадцати лет, что промышляли они незаконным бизнесом, за каждого конкурента, которого оставили в лесу, за каждую монету, что прогуляли по возвращении. За все расплатились. Мурзе пока везло. Пока. С Сахаром Сергей познакомился на первом курсе института, учились в одной группе, жили в общаге, мечтали об аспирантуре. История увлекала их по-настоящему, хотелось открытий, хотелось все знать, все разведать, докопаться до правды. Хотелось ученой степени, имени в учебниках и толстых монографий на полочке. Признания хотелось. Однако за год до окончания института распалась империя, и жизнь, казалось определенная на десятилетия вперед, стала непонятной и пугающей. На первых порах Мурза и Сахар продолжали делать то, что планировали: пошли работать в профильный институт, занимались наукой, но очень скоро поняли, что их труды приносят исключительно моральное удовлетворение. История творилась на глазах: придумывалась в высоких кабинетах, делалась на улицах, выплескивалась на страницы будущих учебников танками, кабальными договорами и пьяными дирижерами. Прошлое никого не интересовало, а если и требовалось какому-нибудь деятелю «что-нибудь историческое», то нужную статью или книгу с радостью строчили люди с именами, также оказавшиеся за бортом новой жизни. Кому нужны услуги молодых специалистов, если вокруг полным-полно голодных докторов наук? Сергей ушел из института, но найти свое место в безумных девяностых сумел далеко не сразу. Работал продавцом в палатке, ночным сторожем, официантом, продавцом на рынке, охранником в магазине, охранником на складе. Видел, как зарабатывают большие деньги, перепродавая купленный в Турции трикотаж, и с грустью понимал, что не в состоянии делать то же самое. Не потому, что не желал учиться, а потому, что не понимал самой сути такой простой с виду и такой сложной внутри торговли. |