Онлайн книга «Спасибо деду за Победу! Это и моя война»
|
– Мене звати Гнат Пасько. Я тут хмиз збырав, – ответил старик. – Сколько вас здесь? – в свою очередь спросил я, переместившись на самый край поляны. Если сейчас за ним еще кто-то вылезет – смогу бить во фланг. – Тут тильки я та моя кобила. Жилкой звуть. – Миша, держи его на мушке! – приказал я, вламываясь в заросли. Небольшой экскурс по лесу показал – старик не врет, кроме него и худой саврасой кобылы, запряженной в телегу, других живых существ в лесу не было. Телега действительно завалена тем самым «хмизом» – хворостом. – Ну что? – спросил Барский, старательно выполняющий мою команду – все это время державший старика на прицеле. – Все чисто! – Что? – Барский не понял незнакомого термина. – Нет никого. Только упомянутая кобыла, – пояснил я. – Диду, а откуда ты здесь взялся? Где ближайшее село? – Так, хлопци, версты три на схид якраз и буде Татариновка. Село невелике, всього тридцять дворив [29] . – Ты слышал, что километрах в семи отсюда утром поезд разбомбили? – Чув! – кивнул старик. – Мужики з косовиц поверталися, так розповили. Казали, що народу там германы побили видимо-невидимо [30] . – Место это знаешь? – Так, знаю… – осторожно признался Пасько. – Отвезти нас туда сможешь? – Так, сможу… А що мени за це буде? – Жить ты за это будешь! – хмыкнул я. – И, может быть, долго и счастливо. – Грозышся? Мени вже симдесят рокив… И скильки людей погрожували мене вбити – и не пригадаю. Навить сам Петлюра… И де вони зараз? А я ось тут… хмиз збыраю! [31] – с улыбкой ответил Гнат и вдруг добавил на чистом русском: – Да и не будете вы меня убивать – вы ведь хорошие парни, комсомольцы… – А ты, диду, хитрый мужичок! – рассмеялся я, закидывая винтовку за спину. – Да и ты хлопчик очень непростой! – огорошил Гнат. – Ладно… Что хочешь за помощь? – Винтарь хочу! – снова удивил Пасько. – А на хрена он тебе? Стены в сарае вместо жердины подпирать? – Ну… пригодится! – с хитрой улыбкой сказал Пасько. – У вас вон сколько винтарей, так неужели не дадите один пожилому человеку? – Хер с тобой, пожилой… – согласился я, и стал доставать из своей укладки «маузер». – Э, нет, хлопчик! – покачал головой Гнат. – Ты мне лучше русский винтарь дай! Он и понадежней и… вообще! – Что «вообще»? – заинтересовался Барский, уже привыкший к своей мосинке. – Если германы меня со своим винтарем поймают, то повесят сразу. А если с русским – то, может, еще и выкручусь. Кажу, что в лесу нашел. – Да, в логике тебе не откажешь, старый хрыч! Миша, отдай ему трехлинейку. – И патроны! – вставил дед. – И патроны! – кивнул я. – Все равно их кот наплакал. – А гранаты у вас есть? – Ты, диду, меру-то знай! – усмехнулся я. – На кой черт тебе гранаты? Рыбу глушить? – Так пригодятся! В хозяйстве все сгодится… когда-нибудь… – Дам одну. – Две! – упорствовал Пасько. – Одну! – отрезал я. – У нас не военторг, они нам самим нужны. Для дела. И дам только тогда, когда на место нас привезешь. – Договорились! – вздохнул старик. – Сейчас хворост скину, и можете залезать на телегу. Глава 5
Ехали мы уже в полной темноте. Каким образом старик отыскивал дорогу – бог знает. Но кобылка уверенно трусила по узким, почти как звериные тропки, колеям. Первоначально я пытался контролировать направление движения по звездам, но после пятого поворота бросил это бессмысленное занятие. Пасько предложил покемарить, пока едем, и я согласился… на словах. Мишка отрубился сразу, а я продолжал бдить, в любой момент ожидая, что вредный старичок привезет нас прямиком в лапы немцев. Черт их, западенцев, знает, что у них в головах… Было время обдумать все произошедшее. Только сейчас, задним числом, я вдруг понял, что весь прошедший день ходил под смертью. Причем смертью глупой (хотя умной смерти вообще не бывает…), бессмысленной – мы, два дурачка, катались на мотоцикле под самым носом у фашистов, не сталкиваясь с ними лоб в лоб только божьим попущением. Как мог я, сорокапятилетний взрослый мужик, вести себя будто безбашенный подросток, совершенно игнорируя очевидную опасность? Да нам надо было по кустам шхериться, а мы, малолетние долбоебы, сами в пасть дракона лезли. Нет, ну ладно Барский – он реально подросток, но я?.. Неужели гормоны молодого тела напрочь отключили мозги? Это очень, очень тревожный признак – если так пойдет и дальше, дед до Победы не доживет. Значит, нужно тщательней контролировать свои поступки и… слова. А то Миша сегодня уже пару раз после моих ляпов «зависал». Появление новых слов на амнезию не спишешь. И еще неплохо бы узнать, раз нам местный житель попался, где мы находимся и как быстрее до своих добраться. – Эй, диду, а до Киева далеко? – Ну ты и спросил, хлопчик! Верст триста! – Хм… далеко! А город на востоке поближе? – Бердичев, Житомир… – рассеянно ответил старик, явно думая о чем-то своем. – А Ровно, Дубно, Луцк сейчас от нас в какую сторону? – Дубно и Луцк – на запад, а Ровно – на северо-запад, – спокойно ответил Пасько. И куда только делась «ридна мова»? Интересный старичок… Петлюра, вишь, ему грозил… Было бы времени побольше, да обстановка поспокойней – побеседовал бы я с этим дедом… очень обстоятельно. – О чем задумался, диду? О сале, небось, думаешь? – пытаюсь подначить Игната. – Почему о сале? – Пасько удивился настолько, что даже вышел из своего самосозерцательного состояния. – А вы, хохлы, всегда о сале думаете! – рассмеялся я. Пасько тоже негромко хихикнул, показывая, что шутку принял. И тут же снова погрузился в раздумья. Поняв, что нормально поговорить не удастся, я, достав из ножен трофейный штык и подобранный на дороге камень, принялся точить оружие, поминая недобрым словом предыдущих хозяев. Что любопытно – несмотря на беспокойный день, наступившую ночь и мерное покачивание телеги, мне совсем не хотелось спать. Возможно, причиной этому был бродивший в крови адреналин, хотя по всем прикидкам уже должен наступить откат, но организм не показывал признаков усталости. Я был бодр и, что удивительно, весел! Или, скорее, мною владела веселая злость – вместо нормального в сложившихся обстоятельствах желания забраться под самую глубокую корягу и там затихнуть, чтобы не нашли, мне хотелось встретить как можно больше людей в серо-зеленых мундирах и убить их. И желательно, чтобы они перед смертью помучились… Нет, я не садист, но мой разум, привыкший выдавать простые и очевидные решения поставленных жизнью задачек, не мог найти другого способа отомстить этим тварям за массовое убийство женщин и детей у поезда. И что характерно – я знаю мало подробностей о каких-то деталях Великой Отечественной войны, но прекрасно помню: увиденная мной сегодняшним утром зверская расправа над безоружными людьми – не частный случай, не отдельная ошибка несознательных исполнителей. Это система! Система, в которой смертоубийство поставлено на хорошо отлаженный конвейер. Я мог не помнить дату начала Сталинградской битвы, но зато прекрасно помнил документальные кадры из Освенцима – рассортированные с немецкой педантичностью кучи обуви: отдельно мужские ботинки, отдельно женские туфли и рядом – детские ботиночки. |