Онлайн книга «Королевский Крест»
— Четырнадцать выиграл, — поведал Копыто. — Пару тысяч уже пропили. — И теперь тебе нужен миллион? — Или около того, — махнул рукой уйбуй. — Дай сколько-нибудь, примерно столько, а я тебе потом еще много принесу. В натуре. — Откуфа принесешь? Копыто разлил еще по одной, надеясь, что теперь-то уж фюрер все поймет, и, выпив, почти по складам произнес: — Кувалда, пойми: я выигрываю в карты. Ты даешь мне миллион и договариваешься с челами какими-нибудь на игру по-крупному. Я выигрываю, и мы в шоколаде. Это, мля, Эльдорадо! — А ты точно выиграешь? — подозрительно осведомился одноглазый. Миллион у фюрера был. У него было больше — три миллиона, но деньги откладывались на погашение взятого у шасов во время выборов кредита, и расставаться с ними Кувалда не хотел. — Выиграю я, выиграю! Хочешь, доставай карты, я… — Не нафо со мной играть, — пробурчал одноглазый. Помолчал. — Ты уверен, что выиграешь у челов? — Так у них артефакта нет. — Фа, — после короткого раздумья согласился фюрер. — Артефакта у них нет. — А у меня есть. — А как насчет нарушения режима секретности? — Об этом я и толкую! — воскликнул Копыто. — Не хочу я в казино идти, там меня сразу засекут, мля. — Так что ты хочешь? — У тебя ведь есть связи с человскими урками? — Ну. — Сведи меня с ними! Пристрой в какую-нибудь крупную игру. А дальше моя забота. У меня эти вероятности вот где сидят! — Уйбуй сжал кулак. — Я их, в натуре, раздену. Только миллион дай, мля! Кувалда выпил еще, долго смотрел на продемонстрированную подчиненным пачку банкнот и, наконец, решился: — Хорошо, Копыто, буфет тебе миллион. И игру я тебе найфу… Есть на примете… Но смотри: проиграешь — можешь сразу ифти вешаться. * * * Дачный поселок Переделкино. Ближнее Подмосковье, 4 ноября, четверг, 16.18 — Пятьдесят тысяч?!! — Мамоцких изумленно вытаращился на Чернышева. — Вы сказали: пятьдесят? — Да, синьор, ровно пятьдесят, — подтвердил Роберто. — Хотите — наличными, хотите — чеком. — Чем же они столь знамениты? — Для широкой публики — ничем, — спокойно ответил Чернышев. — Обычные карты восемнадцатого века. Предмет, безусловно, интересный, но не редкий, я специально уточнял у коллекционеров — даже особого разрешения на их вывоз не потребуется. Для меня же шкатулка — семейная реликвия. Она передавалась из поколения в поколение, мои предки берегли ее. К сожалению, во время революции шкатулка пропала, каким-то образом оказалась у вас… — Законным образом, — уточнил Мамоцких. — Я не ставлю под сомнение ваше право, — поднял ладони Роберто. — Вы владеете вещью, которая крайне дорога мне. Я достаточно богат, чтобы предложить за нее хорошую цену. Мы договоримся? Разговор проходил в гостиной, из окон которой открывался прекрасный вид на запущенный сад. Мужчины сидели за круглым столом, покрытым кружевной скатертью, и пили чай из красивых фарфоровых чашек, украшенных изящными медальонами с медвежьими головами. Похожее изображение было вырезано на стоящем в углу дубовом буфете — монументальном произведении мебельного искусства девятнадцатого века. Медвежья голова — один из элементов родового герба Чернышевых: Роберто не сомневался, что и сервиз, и буфет украдены из поместья его предков. Что еще можно найти в старом переделкинском доме? В чьих еще усадьбах побывал прадед облезлого Ефима? От размышлений Чернышева отвлек голос Мамоцких: — Знаете, что я думаю? — безапелляционно заявил Ефим. — Я думаю, вы врете! Вы лгун! — Что? — Роберто недоуменно посмотрел на собеседника. — Что вы имеете в виду? — Я думаю, вы узнали, что карты представляют большую ценность, и пытаетесь задешево купить их у меня. Вы проходимец. И никакой не Чернышев! — Мамоцких потрогал себя за унылый нос. — Убирайтесь! — Как знаете, — пожал плечами Роберто. — Можете оставить карты у себя и начать поиски желающих купить за большие деньги. Когда убедитесь, что таковых не существует, позвоните. — Чернышев положил на стол визитку. — Но предупреждаю: при нашем следующем разговоре я предложу за них не более пятнадцати тысяч. — Неужели? — А вы проверьте. — Чернышев поднялся и направился к прихожей. — Всего наилучшего. — Подождите!! Окрик прозвучал, когда Роберто взялся за плащ. Чернышев обернулся и увидел, что возле Ефима выросла неопрятная старуха в черном. Когда она принесла чай, Роберто решил, что это прислуга, потом понял — мать. Она не присутствовала при разговоре, но, судя по всему, подслушивала за дверью и теперь выговаривала непутевому сыну. — Уходите, — жалобно попросил Мамоцких. — Не смейте! — властно велела старуха. Чернышев усмехнулся и вернулся в гостиную. — Где ты будешь искать других покупателей? — Родительница уперла руки в бока и нависла над своим чадом тенью отца Гамлета. На верхней губе яростно подрагивала гигантская бородавка. — Пойдешь в скупку? Или к оценщикам? А если попадешь к бандитам? Ты ведь такой доверчивый, тебя обманут или отнимут… — Не отнимут, — буркнул Ефим. Мамоцких-мама оказалась не такой дурой, как можно было бы предположить, глядя на сыночка. Ей хватило всего четырех секунд, чтобы понять подлинный смысл ответа. — Идиот!! — Крепкая пощечина заставила покраснеть левую сторону сыновней физиономии. — Ты их проиграл!! Роберто огорченно плюнул на грязный пол гостиной и коротко выругался. Впрочем, никто из присутствующих не обратил внимания на недостойное поведение гостя. — Откуда я знал, что они ценные?! — завизжал отрок. — Валялись на чердаке! Кто о них помнил? — Ты их проиграл! — Старуха схватилась за сердце. — За что мне такое наказание? — Я их продал за двадцать тысяч! — Которые ты был должен? — Ну… Еще одна пощечина. — А что мне оставалось делать?! — орал Ефим. — Да, я был должен! Я проиграл! Этот гад хотел нашу дачу, а я уговорил его взять эти идиотские карты! За двадцать тысяч, представляешь?! Как я мог отказаться? Я ведь не знал, что заявится этот богатей! — Ты должен был знать! Дискуссия вновь перешла в стадию рукоприкладства. Старуха лупила неразумное чадо, отпрыск подвывал и закрывал руками голову, Чернышев угрюмо молчал и прислушивался, надеясь, что разгоряченные Мамоцких упомянут имя таинственного гада. |