Онлайн книга «Первый отряд. Истина»
— Ты друг? — спрашиваю я беззвучно. — Я друг. — Скажи, где мы? — Мы между жизнью и смертью. В остановившемся времени. В моменте истины. — Здесь так тихо… — Это потому, что мир замер. Колесо ненадолго застыло. Но оно скоро включится. — И что будет? — Я надеюсь, что будет мир. Но я не принимаю решении. Я могу просто помочь. …Он подходит к двум белым волкам и склоняет золотые рога, точно в приветствии. Волки скалятся и дружно заходятся хрипом, а он все смотрит и смотрит на них, и в его глазах цвета густой карамели нет ни тревоги, ни страха, его взгляд такой спокойный и мирный, что, когда он отходит от них, они уже не могут рычать, потому что они теперь люди, просто два человека в черной красивой форме… …Он подходит к тем, кто беззвучно сидит у костра. Он склоняет рога в приветствии, он смотрит на них. Просто смотрит. А они смотрят на девочку, сидящую чуть в стороне. И зовут ее взглядом. Чтобы она стала частью их круга… …Он пересекает грот. Буро-алые камешки отскакивают от его тихих копыт. Он склоняет рога, и их отсветы падают на сидящего среди льдинок ребенка. Золотые блики, они ложатся на асимметричное лицо так, что оно уже не кажется страшным. — Ты красивый, — говорит ребенок оленю беззвучно. — И ты, — отвечает Мяндаш ребенку. — Во что ты играешь? — Я пытаюсь выложить из льдинок слово, которое понравится папе. — Давай я посвечу на твои льдинки. Они подтают и сразу раз лепятся. И ты выложишь свое слово. Олень склоняет рога еще ниже, и смерзшиеся куски льда рассыпаются грудой сияющих кубиков. Ребенок смеется. И выкладывает из них свое слово Ewigkeit — Смотри, папа! Смотри, я сложил слово «вечность»! Рыцарь медленно опускает железную голову. Рыцарь смотрит на слово. Потом на сына — долгожданного, нежданного, странного — в солнечных бликах лицо ребенка почти красиво. — У тебя хорошо получилось, — говорит рыцарь. Потом подходит ко мне. Его глаза в прорези шлема — холодные, древние, мертвые, как глаза пустынного ящера. Если в них и тлел огонь мщения, он погас. Я вижу, что он очень устал. Он хочет сидеть и смотреть на слово из льдинок. Он спрашивает: — Разве ты — это она? У меня нет слов, чтобы ему объяснить. Я молча поворачиваюсь к нему спиной. У меня на спине звездное небо. Я чувствую, как он тихо водит острием своего меча по моей крапленной черными точками коже. — Она фальшивка, — говорит один из близнецов. — Вы не должны верить ей, рыцарь! — Замолчи, Эрик, — шепчет второй. — Ты ничего не решаешь. Рыцарь перестает водить по моей коже мечом. Я чувствую, что он готовится. Я закрываю глаза. Я жду боли — там, в центре меня, там, где сходятся ребра. Я жду, когда ледяное жало вонзится мне в спину, пройдет сквозь меня и выйдет где-то чуть выше пупка. Но боли нет. Я поворачиваюсь к нему лицом. Он кладет свой меч мне под ноги, на мерзлую землю. Он снимает шлем. Он говорит: — Примирение. Потом поворачивается и идет к сыну. Берет его за руку. — До свидания, — беззвучно говорит ему вслед Мяндаш и склоняет золотые рога в прощальном поклоне. Я смотрю в удаляющуюся железную спину. — До свидания… друг мой до свиданья милый мой ты у меня еще получишь по заслугам предназначенное сбудется колесо будет вертеться в этой жизни победа любой ценой а примирение не для нас потому что… …мы подключены к генератору. Мы все работаем от генератора. Я подключена к генератору. Я агент. У меня есть задание. Я не подчиняюсь себе. Я подчиняюсь своему командиру. Я наклоняюсь и беру в руки меч. В моем мозгу ритмично бьются и крошатся рифмы. кто-нибудь рассказывал тебе это стихотворение недавно? — До свиданья… ритм и тембр, мои куколки и вы диктуете другим свою волю… — …друг мой, до свиданья!.. Я иду вслед за рыцарем. Я заношу в воздухе меч. Мне так нравится это движение. Замах… — Не надо, Ника! — Кто-то кидается на меня сзади… — удар. Но не тот, что я планировала нанести, а другой. Назад, с разворотом. Он, кажется, называется «рюкансэн» — удар извивающегося дракона. Не помню, кто и когда мне его показал. Не важно… Важно, что я умею его наносить. Тот, кто схватил меня сзади, разжимает руки и падает. …Эй-эй, парень, ты что? чего он задергался? смотри, у него пена… ты умеешь делать искусственное дыхание? и я нет… жалко, красивый парень… Он лежит на боку, подтянув к животу ноги, такой красивый в своей черной форме. милый мой Ледяные крошки под ним становятся алыми, точно пропитываются клюквенным соком. А глаза у него синие-синие. Они смотрят на меня, не мигая. Я роняю на землю меч. ты у меня в груди Под задравшимся черным кителем виднеется серебристый костюм дрессировщика. Я сажусь рядом с ним на колени. Я говорю ему: — Эрвин. Я закрываю ему глаза. Рыцарь с ребенком застывают у входа. Четверо у костра настороженно поднимаются на ноги. Тот, другой, в форме, подходит к брату. И Мяндаш тоже подходит. Он тихонько ковыряет копытом ледяную красную крошку, вид у него удивленный. Как будто он не понимает, в чем дело. Как будто он ищет гроздь раздавленных ягод. примирение, — говорит он беззвучно. И рыцарь с ребенком уходят. И четверо подростков уходят следом. …Эрик смотрит на брата. Потом на меня. Глаза у него синие-синие. Внимательные, как у доктора. Как у ангела, явившегося к смертному ложу. Он наклоняется и берет в руки меч. Олень вздрагивает и шумно поводит ушами. — Я убью тебя, — шепчет мне Эрик. Его верхняя губа ползет вверх. Олень тихо переступает копытами. И встает между нами. — Отойди, — говорит ему Эрик. — Отойди, Амиго! — Я машинально называю его чужим именем. Он не уходит. Он склоняет рога. Как будто просит о чем то. Как будто уговаривает непослушных детей. Потом он смотрит мне прямо в лицо. Его глаза — цвета густой карамели, в них нет тревоги и страха. |