Онлайн книга «Дети немилости»
|
— Ты будешь рад встрече с отцом? — Скоро тебе не станет до этого дела, император. Потому что скоро появятся атомники. Я поднял бровь. Итаяс тихо, торжествующе рассмеялся и глянул в сторону лестницы. Эррет поднялась с кресла, застывшие в безмолвии тени повернули головы: сверху донеслись шаги и неразборчивые слова. Потом по ступенькам слетела, оскальзываясь на краях, бледная, взмокшая Фиррат с пачкой бумаг в руках. Я сжал зубы. «На шаг впереди? Меня всего лишь не застали врасплох». — В чём дело? — Государь, — выдохнула она и упала на колени; невольно я отступил на шаг. У Данвы был безумный вид. — Государь. Срочное извещение. — Скоро появятся атомники, — повторил Итаяс. Он улыбался. …От Инакаяна до Катты тянутся степи, по весне буйноцветущие и душистые, летом жёлтые и сухие. Из Катты в ясную погоду видны горы, вырывающиеся из-под земли, как стена. Это Восточный Нийярай. Ещё восточнее, вдоль берега моря простирается Экемен — страна сопок, туманов, затерянных рек, обильных рыбой, и древних девственных лесов, в которых водятся тигры. Из Кестис Неггела через Улен и Инакаян к Порту Станнери идёт Юго-Восточная железная дорога. Её построили двести лет назад по приказу Аргитаи Сияющего, когда возникла необходимость быстро перебрасывать на Восток войска. Адмирал Станнери повёл транспортные платформы на острова Ллиу и Тиккайнай, и с этого началось покорение архипелага. Давным-давно, когда князь Нийяри именовал себя самодержцем, и ещё задолго до этого, когда не было на свете никаких князей, племена, кочевавшие в предгорьях, верили, что в Восточном Нийярае есть гора Лаан, обиталище земных богов и врата на высочайшие небеса. Многие искали эту гору, чтобы взобраться на неё и рассказать богам о людских бедах. Иные свидетельствовали, что видели вдалеке её острый пик. Но возвратившиеся из странствия разводили руками, а сгинувшие в горах — кто знает, уснули они меж пьяных гостей под божьим столом или меж камней под обледенелым обрывом? …На круглом валуне, на гриве лобастой высокой сопки сидел и пел маленький дух. Сотню веков назад он появился на свет возле Истока, долго плутал по миру без цели и смысла, с каждым веком слабея, скрываясь от людских магов, а потом приблудился к дому и нашёл хозяина. Теперь хозяин его валялся под сосной на тёплой от солнца траве и точно горный козел жевал щавель, слушая, как маленький дух поёт «На сопках Экемена», балладу, которой не исполнилось ещё и полутысячи лет. Солнце припекало. Между сопок вилась, как лента, река. Пахло цветами и сосновой смолой. — Матерь мира, — пробормотал хозяин, не вынимая изо рта травинки, — как хорошо-то… Подошёл другой человек, встал рядом — так, чтобы не загораживать первому солнечные лучи. Был он, как и первый, высок и статен, облачён в старинный наряд с длинными рукавами. Только глядел второй светлее и строже. Две косы цвета спелой пшеницы лежали на широкой его груди, а глаза были синими как небо. Первый глянул на него, задрав подбородок, и улыбнулся. Второй постоял, подумал и тоже улёгся на траву — со счастливым вздохом. Плыли по небу пухлые облака. Маленький дух замолчал и оглянулся. Под сосной валялись Каэтан и Лаанга и согласно жевали щавель. Дух подумал немного и тихонько затянул: Над родной сторонкой солнце ясно светит, Города и сёла расцветают в мире. По лесной дороге, по дороге едет, Едет император в золотом мундире. Гордо выступает конь его соловый, Следом едет свита — воины и маги. Светлую их доблесть не опишешь словом. Каждый славен родом, силой и отвагой. Вдруг князьям навстречу поднятый хромает, Не робеет парень, весел и спокоен. Под дырявой курткой кости громыхают, А где было сердце — полыхает орден. Он сошёл с дороги, стал по стойке смирно. Государь его вдруг смерил строгим взглядом. «Кто ты и откуда? — мертвеца спросил он, — За дела какие получил награду?» А тот смотрит прямо, отвечает смело: «Право, не совру я, ничего не скрою…» — Вот и всё, — сказал Каэтан. — Ну это ничего, — проворчал Лаанга. — Началось, — сказал Каэтан. — Кончилось. — Уже было, — брюзгливо заметил Лаанга. — Ничего не было. — Мы и не ждали, что получится. — Но ведь получилось. — Ты уверен? — Увидим. Каэтан улыбнулся. — Хорошо бы, — проговорил он. И погрузился в задумчивость. Лаанга лежал мрачный, то и дело косясь на Мага Выси сквозь заросли аптечной ромашки. Ниже по склону рос женьшень, выше — малина. В густых травах хлопотала пёстрая птичка, вкладывала лакомые кусочки в разинутые клювы птенцов. Рыжая лиса мелькнула внизу, под обрывом. Далеко-далеко заревел тигр. Каэтан молчал. Маги Начал могли молчать десятилетиями, понимая друг друга с полумысли, и сейчас бесцельно перекидывались словами только потому, что хотели слышать голоса. У Лаанги была Эррет, был выводок мелких духов, которых он спас когда-то от рук беспощадных рескидди, были древние мертвецы, не пожелавшие обновлять память новым рождением. У Мага Выси не было никого: он не хотел связывать своим бессмертием чужие судьбы. Когда-то он, подобно Лаанге, привечал демонов, но все они уже много веков спали, спасаясь от давления невыносимого времени. Один Лаанга ещё помнил язык народа, из которого происходил Каэтан, и сам на родном наречии мог побеседовать только с ним. «Мне пора», — подумал Каэтан. «Уже поздно», — подумал Лаанга, а вслух сказал: — Времени полно. — Хорошо было, — улыбнулся Каэтан, слышавший его мысли. «Она всегда выигрывает, — подумал Маг Выси в свой черёд. — Она играет честно, но выигрывает всегда. Хитри, осторожничай, лги — Она выиграет. Решив, что Её можно обмануть, мы обманули только себя». — Хватит ныть, — сварливо сказал Лаанга. — Пойди и дай ему пинка. — Он-то чем виноват? — засмеялся Каэтан. — Ты сказал Ей нет? — скептически напомнил Лаанга. — Ты сказал Ей да. И я. Каэтан вздохнул. «Надеюсь, — подумал он, — я не проиграл ничего серьёзнее жизни». — Есть ведь ещё кое-кто, — сказал Маг Бездны с грустью. — Выстоит! — Светлая вера, — согласился Каэтан. — Но до неё был айин. Он — выше. Лаанга длинно, сердито выдохнул и перекатил голову набок. Он долго молчал, потом сказал: — Ты знаешь. Каэтан улыбнулся и сел, глядя на друга. — Ты тоже, — ответил он. |