Онлайн книга «Распознавание образов»
|
– Алле! – раздраженно вторит серолицый тип. Пора уносить ноги, думает Кейс. Но вместо этого поворачивается к мужчинам: – А? – Вот, это и есть «Курты», – говорит блондин, подступая ближе. – Да это же не она, идиот! – прерывает серолицый, уже со злостью. – Она не придет, ясно! Блондин озадаченно моргает: – Так вы не за «Куртами»? – За чем, простите? – Ну, за арифмометрами. Кейс, не в силах сдержать любопытства, склоняется над багажником. – Что это за штуки? – Арифмометры, – отвечает негр. Скрипя пластиковой курткой, он наклоняется, берет одну из гранат и отдает Кейс. Тяжелая штука, с насечкой, чтоб не соскальзывала рука. По бокам вертикальные прорези с ползунками, сверху окошки с циферками. На торце ручка, как на кофемолке. Стратегическая кофемолка. – Ничего не понимаю, – говорит Кейс, борясь с ощущением нереальности. Вот сейчас все поплывет, и она проснется в Дэмиеновой кровати. Покрутив предмет в руках, она находит то, что искала – фирменный знак. СДЕЛАНО В ЛИХТЕНШТЕЙНЕ. Лихтенштейн? – Для чего они нужны? – Особо точный инструмент, – отвечает негр, – для арифметических операций. Заметьте, ни одной электронной детали, голая механика. С ним работать – все равно что снимать на старую тридцатипятимиллиметровую камеру. Это самый маленький механический калькулятор, когда-либо созданный человеком. – Голос у негра мягкий, сладкозвучный. – Его изобрел австралиец Курт Герцтарк еще во время войны. Он тогда был узником Бухенвальда. Лагерное начальство о его работе знало, но не препятствовало. Это вписывалось в концепцию «интеллектуального рабства». Арифмометр хотели подарить фюреру, когда закончится война. Однако в 1945 году Бухенвальд освободили американцы. А Герцтарк сумел выжить и даже сохранил свои чертежи. Негр осторожно берет арифмометр у Кейс. Какие огромные у него руки! Толстые пальцы двигают ползунки, выставляя число. Сжав ребристое утолщение, он прокручивает ручку. Мягко стрекочет механизм, в окошках меняются цифры. Негр подносит прибор к глазам: – Ну вот, в отличном состоянии. Цена восемьсот фунтов. Что скажете? Его веки опускаются, он замирает в ожидании ответа. – Красивая вещь, – говорит Кейс. – Только что я с ней буду делать? Теперь она чувствует себя увереннее, предложение негра заполнило недостающий контекст. Это просто дилеры, они торгуют этими штуками. – На хрен я тогда приезжал?! – взрывается серый тип, выхватывая у негра цилиндр. – Овца, блин! Кейс понимает, что последнее относится не к ней. Серый тип сейчас похож на фотографию Сэмюеля Беккета из школьного учебника. У него ногти с черной каемкой, на длинных пальцах рыжая потрава от никотина. Он злобно поворачивается и кладет цилиндр в багажник, рядом с остальными гранатами. – Хоббс, имей терпение, – вздыхает негр. – Она еще придет, давай подождем! – Пошел ты! – огрызается Хоббс. Склонившись, он ловко укутывает товар свитером. Заботливое, даже материнское движение. Он захлопывает багажник и дергает крышку, проверяя, закрылся ли замок. – Только время зря потерял! Он подходит к передней двери и распахивает ее – с оглушительным лязгом. Кейс успевает заметить салон мышиного цвета, сальную кожаную обивку и переполненную пепельницу, которая выпирает из приборной доски наподобие выдвижного ящика. – Она придет, Хоббс, – повторяет негр без особого энтузиазма. Хоббс молча залезает в кабину, хлопает дверью, бросает яростный взгляд через грязное боковое стекло. Мотор заводится с астматическим хрипом. Продолжая злобно сверкать глазами, Хоббс дергает рычаг. Машина трогается, едет в сторону Портобелло и на первом же перекрестке сворачивает направо. – Не человек, а проклятие какое-то... – вздыхает негр. – Сейчас она придет, и что я скажу? – Он поворачивается к Кейс. – А все вы! Да, вы его разочаровали. Он подумал, что вы – это она. – Она – это кто? – Она покупатель. Работа на японский коллекционер, – вступает блондин. У него высокие славянские скулы, открытый взгляд и сильный акцент, как у эмигранта, еще не привыкшего к английскому. – Не ваша вина, не надо обижайтесь. Нгеми просто огорчился. – Он указывает на негра. – Ну ладно. – Кейс пожимает плечами. – Извините. Удачи! Она разворачивается и идет к Портобелло. Рядом открывается зеленая дверь, и на тротуар вываливается полная женщина средних лет. Черные кожаные штаны, собака на поводке. Появление этой матроны из Ноттинг-Хилла словно бы разрывает невидимые путы. Кейс ускоряет шаг. За спиной стучат ботинки; она оглядывается. Блондин бежит следом, сумка шлепает его по заду. Негр уже куда-то исчез. – Я вас проводить, пожалуйста, – говорит блондин, поравнявшись с ней и улыбаясь, словно для него это большая радость. – Меня зовут Войтек Бирошек. – Имя мне Измаил, – отвечает она, не замедляя шаг. – Разве женское имя? – Он семенит сбоку, по-собачьи заглядывая в лицо. Редкая разновидность наивности, не вызывающая отвращения. – Да нет, меня зовут Кейс. – Кейс... Как чемодан? – Вообще-то имя произносится, как «Кейси». – Она зачем-то начинает объяснять. – Мать назвала меня в честь одного человека по фамилии Кейси. Но мне больше нравится Кейс. – А кто такой был Кейси? – Эдгар Кейси, «спящий пророк» из Вирджинии-Бич. – А зачем так делать ваша мать? – Потому что она типичная вирджинская чудачка. Вообще она не любит об этом говорить. Это чистая правда. – А что вы здесь делать? – Иду на ярмарку, – по-прежнему не замедляя шаг. – А вы? – Тоже на ярмарку. – Что это были за люди? – Нгеми продавать мне «Зи-Экс 81». – А что это такое? – «Синклер Зи-Экс 81», персональный компьютер. Делали такие в восьмидесятых. В Америке называли «Таймекс 1000», то же самое. – Нгеми – это толстяк? – Да, торгует старый компьютер, антикварный калькулятор. С девяносто седьмой год. – Ваш партнер? – Нет. Организовать мне встречу. – Он похлопывает по сумке, внутри что-то гремит. – Для «Зи-Экс 81». – Но сейчас он продавал арифмометры? – Да, «Курты». Замечательные! Правда, да? Нгеми и Хоббс надеются на совместная продажа. Коллекционер из Японии. Но Хоббс большая проблема. Всегда большая проблема. – Что, тоже дилер? – Математик. Гениальный печальный человек. Сильно любит «Курты», но себе не может позволить. Только посредник, купить и продать. |