Книга Сексус, страница 133 – Генри Миллер

– Это он напился, – сказал Нед, – опьянел от воды.

– От воды? – эхом повторили обе.

– Ну да, он говорит, что это подобие экстаза.

– Что-то я ничего не понимаю, – сказала Марсела. – Ну-ка дыхни.

– Да ты не меня, ты его понюхай. Я-то что: мне хватает и обычного керосина. Две минуты пополудни – уже вечер, говорит Генри. Счастье – всего лишь чистилище с кондиционерами… Так, что ли, Генри?

– Слушай, – сказала Марсела, – вот кто упился: ты, а не Генри.

– Радость – это единство; счастье всегда с большинством или что-то в этом роде… Пришли бы вы минут на двадцать раньше. Он захотел съесть мою руку. А я не захотел, так он пальто потребовал… Подойди-ка сюда… Видишь, что он сделал с рисунком Ульрика.

Они обе взглянули на рисунок: угол листа был весь изжеван.

– Это он по вас изголодался, – продолжал объяснять Нед. – Но у него не обычный голод, у него голод духовный. Цель – стратосфера, там всегда одинаковый климат. Так, что ли, Генри?

– Так, все так, – сказал я со зловещей улыбкой. – А теперь, Нед, расскажи Моне то, что ты говорил мне совсем недавно. – Я бросил на него гипнотизирующий взгляд и поднес к губам еще один стакан.

– По-моему, воды ему достаточно, – воззвал Нед к Моне, – боюсь, у него или водянка будет, или разжижение мозгов.

Мона испытующе смотрела на меня. Что означает этот спектакль, вопрошал ее взгляд.

Я легко, словно волшебной палочкой тронул, прикоснулся к ее руке.

– Нед хочет тебе что-то сказать. Выслушай его, тебе станет легче. Все уставились на Неда. Он покраснел, попытался что-то произнести, но запнулся.

– В чем дело? – спросила Марсела. – Чем он нас удивить собирается?

– Придется, видно, мне за него говорить, – сказал я. Я взял Мону за обе руки и заглянул ей в глаза.

– Вот что он мне говорил: «Никак не мог представить, что один человек так изменит другого человека, как Мона изменила тебя. Некоторым людям дана вера. Тебе дана любовь. Ты самый счастливый человек на свете».

Мона:

– Ты в самом деле так говорил, Нед? Марсела:

– А чего ж я тебя изменить не могу?

Нед сделал еще одну попытку произнести что-нибудь вразумительное – и опять неудача.

– Похоже, ему надо добавить, – сказала Марсела.

– Не надо! – выпалил Нед. – Выпивкой довольствуются люди с низменными запросами. Мне нужен эликсир жизни, а это – вода. Так говорит Генри.

– Ладно, дам тебе эликсир, – отозвалась Марсела. – А как насчет холодного цыпленка?

– А какие-нибудь кости найдутся? – спросил я. Такого вопроса Марсела явно не ждала.

– Мне надо погрызть кости, – объяснил я. – Кости несут в себе фосфор и йод. Мона всегда бросает мне кость, если я чересчур завожусь. Понимаешь, когда возбуждаюсь, я начинаю весь кипеть и моя витальная энергия испаряется. А тебе не кости нужны – космические соки. Твоя божественная оболочка поистрепалась, и в сексуальную сферу проникла радиация.

– Слушай, ты можешь говорить нормально?

– Я и говорю, что вместо того, чтобы вкушать амброзию, ты зернышки клюешь. Ты поклоняешься Апису с рогами, а не Кришне на колеснице. И рай свой ты найдешь где-то глубоко внизу, в преисподней. И тогда единственный выход – безумие.

– Ну, ясно, что все неясно, – усмехнулась Марсела.

– Постарайся не попасться в часовой механизм, вот что он имеет в виду, – поспешил Нед на помощь.

– Какой часовой механизм? Что за чушь вы оба несете?

– Как ты не понимаешь, Марсела? – сказал я. – Что может принести тебе любовь сверх того, что ты уже имеешь?

– А у меня ничего нет, кроме кучи забот, – ответила Марсела. – Он все зацапал.

– Вот именно, потому-то ты такая добрая.

– Ну я бы этого не сказала… Слушай, а почему ты решил, что так хорошо во всем разбираешься?

– Я говорю о твоей душе. – Я гнул свое. – Твоя душа изголодалась. Я уже говорил, что тебе нужны соки космоса.

– Так, и где же их купишь, соки эти?

– Их нельзя купить… Их можно только вымолить. Ты слышала, наверное, о манне небесной? Вот и молись сегодня вечером, чтобы к тебе с неба упала манна. Это придаст силу твоей зодиакальной заданности.

– Я ничего не понимаю в этих самых зад-и-аках, зато кое-что в задах смыслю, – сказала Марсела, – если хочешь знать. Ты, по-моему, дурака со мной валяешь. Почему бы тебе не сходить в ванную и пяток минут не поиграть со своим дурачком? На тебя женитьба очень плохо подействовала.

– Видишь, Генри, – вмешался Нед, – как бабы все умеют опошлить. Моей бы только перепихнуться – больше ее ничего не волнует. Правда, лапочка? – И он ласково потрепал ее по подбородку. – Вот что я думаю, – продолжал он, – а не закатиться ли нам потом в бурлеск? Отпразднуем там еще раз. Как вам эта идея?

Мона взглянула на Марселу, та на нее: идея явно не привела их в восторг.

– Перво-наперво поесть надо, – внес я и свое предложение. – Тащи сюда пальто или подушку. Я бы и еще чего-нибудь съел в придачу. Раз уж о задах зашла речь, – сказал я, – доставался ли вам когда-нибудь кусок, я имею в виду настоящий кусок задницы? Взять, к примеру, Марселу. Вот что я называю аппетитной попкой.

Марсела хихикнула и инстинктивно завела руки за спину.

– Не бойся, я от тебя пока откусывать не собираюсь. Сначала цыплята, а к ним что-нибудь еще. Но честное слово, иногда зубы так и просятся отхватить хороший кус. Только не сиськи – это другое дело. Я никогда не кусал женскую грудь, по-настоящему не кусал, хочу сказать. Боялся: вдруг молоко прямо мне в рожу брызнет? И все эти прожилочки… Бог ты мой, сколько же там крови! Но женский зад, прекрасный женский зад – там ни кровинки. Это самое настоящее белое мясо. И еще есть лакомое местечко между ног, но спереди. Там кусочки еще нежнее, чем зад. Не знаю, может быть, я слишком увлекся. А есть хочется… Подождите, пока опорожню свой пузырь, а то у меня от этого стой получился. А со стоем я есть не умею. Сберегите для меня кусочек темного мяса со шкуркой. Обожаю шкурку. И какой-нибудь сандвич сделайте из сочной писятины с соусом. Ой, Господи Иисусе, слюнки потекли!

– Ну как, полегчало? – осведомился Нед, когда я вернулся из туалета.

– Есть жутко хочется. Что это за симпатичная блевотина на том блюдце?

– Черепашье дерьмо с тухлыми яйцами под менструальным соусом, – сказал Нед. – Как, аппетит не улучшился?

– Хотела бы переменить тему, – сказала Марсела. – Я не неженка, но блевотина – это не та вещь, о которой хочется говорить за столом. Если уж болтать о грязных вещах, давайте о сексе поговорим.

– Так ты считаешь секс грязной вещью? – спросил Нед. – Генри, как по-твоему, секс – грязная вещь?