Онлайн книга «Плексус»
Тот факт, что Осецкий подружился с нами, приятно удивил обоих. Они тоже в последние недели стали замечать в его поведении некоторые странности, но не знали, что и думать. Ведь общий их шеф - на этот счёт Эндрюс и О'Шонесси были единодушны мужик - что надо. И просто непостижимо, с чего Осецкому вздумалось усматривать в нем источник всех своих несчастий. Если только… видите ли, у Осецкого есть девушка, и она… - А с ней-то, с ней-то что такое? - хором перебили мы. И тут красноречие Эндрюса внезапно иссякло. - Я ведь недавно ее знаю, - только и заметил он. - Одним словом, странная она какая-то. У меня от нее мурашки бегут по коже. - И замолчал. А его друг - тот и подавно склонен был отнестись ко всему происходящему без особого драматизма. - Да ладно, нечего из мухи слона делать, - сказал О'Шонесси, рассмеявшись. - Слишком закладывает за галстук, чего уж тут мудрить. Что там чесотка и зуд, когда к тебе, что ни ночь, кобры да удавы в кровать заползают. А вообще-то, будь я на его месте, я б уж скорее с коброй постель делил, нежели с этой кралей. Есть в ней что-то такое… нездешнее. От вампира. - И опять разразился хохотом. - Словом, говоря без обиняков, пиявка она. Знаете таких? Все было прекрасно, пока не кончилось: наши прогулки, наши споры, наши поиски и вылазки в город, люди, с которыми мы сталкивались, книги, которые мы читали, пища, которую поглощали, планы, которые строили. Жизнь шипела и пенилась, как шампанское в горлышке едва открытой бутылки, или, напротив, текла вперед с негромким урчанием, напоминая работу хорошо отлаженного двигателя. Вечерами, если на голову нам никто не сваливался, за окном подмораживало, а мы бывали на мели, у нас с О'Марой заводился один из тех разговоров, что частенько затягивались до утра. Подчас поводом становилась только что прочитанная книга - вроде «Вечного мужа» или «Императорского пурпура». Или «Веселой шейки», этой замечательной повести о почтовом голубе. С приближением полуночи О'Мара начинал нервничать и волноваться. Его тревожила Мона: что она, где она, не грозит ли ей опасность. - Да ты не волнуйся, - отзывался я, - она знает, как за себя постоять. Что-что, а опыта у нее хватает. - Ясное дело, - отвечал он - но черт возьми… - Знаешь, Тед, стоит один раз дать этим мыслям вывести себя из равновесия, и уж точно сойдешь с катушек. Похоже, ты ей доверяешь на все сто. - А с какой стати мне ей не доверять? И тут О'Мара начинал хмыкать и мекать. - Ну, будь она моей женой… - Ты же никогда не женишься, так какой смысл во всем этом трепе? Помяни мое слово: появится ровно в десять минут второго. Сам увидишь. Не заводись. Иногда я не мог не улыбнуться про себя. В самом деле, глядя, как близко принимает он к сердцу ее отлучки, впору было подумать, что Мона - его жена, а не моя. И что удивительно: аналогичным образом вели себя чуть ли не все мои друзья. Страдательной стороной был я, а тревоги выпадали на их долю. Был только один способ заставить его слезть с конька - инициировать очередной экскурс в прошлое. О'Мара был лучшим из всех «мемуаристов», каких мне доводилось когда-либо знать. Вспоминать и рассказывать ему было то же, что корове - теленка облизывать. Питательной почвой для него становилось решительно все, что имело отношение к прошлому. Но больше всего он любил рассказывать об Алеке Уокере- человеке, который подобрал его во время карнавала в «Мэдисон-Сквер-Гарден» и пристроил у себя в конторе. Алек Уокер был и остался для моего друга загадкой. О'Мара неизменно говорил о нем с теплотой, восхищением и признательностью, однако что-то в натуре Алека Уокера всегда его озадачивало. Однажды мне пришло в голову доискаться, что именно. Казалось, наибольшее недоумение О'Мары вызывало то, что Алек Уокер не проявлял видимого интереса к женщинам. А ведь красавец был хоть куда! Заполучить в постель любую, на кого он положил бы глаз, ему было раз плюнуть. - Итак, по-твоему, он не педик. Ну, не педик, так девственник, и вопрос исчерпан. А меня спросишь, так я скажу, что он - святой, которого случайно не причислили к лику. Но это сухое прозаическое объяснение О'Мару никак не удовлетворяло. - Единственное, что мне непонятно, - добавил я, - это как он позволил Вудраффу вить из себя веревки. Если хочешь знать, тут что-то нечисто. - Да нет, - поспешно ответил О'Мара, - Алек просто размазня. Его каждый может разжалобить. Слишком уж у него доброе сердце. - Послушай, - снова заговорил я, исполнившись решимости исчерпать эту тему раз и навсегда, - скажи мне правду… Алек - он никогда к тебе не подкатывался? И тут О'Мара загоготал во всю мощь своих легких: - Что? Подкатывался? Да ты просто не знаешь Алека, иначе не задал бы такого вопроса. Слушай, да будь Алек педиком, и то бы он не сделал ничего подобного, неужто не ясно? - Нет, не ясно. Разве только потому, что он такой из себя джентльмен. Ты это хочешь сказать? - Да нет, вовсе нет, - принялся яростно отрицать О'Мара. - Я хочу сказать: даже если б Алек Уокер помирал с голоду, и то б он не опустился до того, чтобы попросить кусок хлеба. - Тогда дело в гордости, - уточнил я. О - Да нет, не в гордости. А в комплексе мученика. Алек - он обожает страдать. - Ну что ж, повезло ему, что он не бедняк. - Ну уж он-то никогда не обеднеет,- обронил О'Мара. - Скорее воровать начнет. - Ну, это сильно сказано. Из чего ты это заключаешь? О'Мара поколебался. Я тебе кое-что расскажу, - вдруг выпалил он, - только знаешь: чтоб ни одной душе… Однажды Алек Уокер спер у собственного брата кругленькую сумму; и брат, тот еще сукин сын, вознамерился отдать его под суд. Но сестра - не помню, как ее звали, хоть убей, - так вот, сестра возместила пропажу. Откуда она добыла деньги, понятия не имею. Но сумма была не маленькая. Я молчал. Меня положили на обе лопатки. - А знаешь, кто втянул его в эту катавасию? - продолжал О'Мара. Я непонимающе уставился на него. - Этот крысенок Вудрафф. - Да ты что? Я ведь всегда говорил, что Вудрафф - дрянь, каких мало, разве не так? - Так-то так, но все-таки… А ты, стало быть, имеешь в виду: Алек просадил все эти деньги на малыша Билла Вудраффа? - Вот именно. Слушай, помнишь ту маленькую сучку, по которой Вудрафф так сходил с ума? Он еще потом вроде бы женился на ней? - Иду Верден? - Вот-вот. Иду. Господи, это было: Ида то, Ида се, и так без конца. Прекрасно помню: мы ведь тогда вместе работали. Помнишь, Алек и Вудрафф ни с того ни с сего откатили в Европу? - Хочешь сказать: Алек приревновал его к этой девушке? |