Онлайн книга «Плексус»
- Хватай его! - заорал я, едва Шелдон поднес свисток к губам во второй раз. О'Мара уже крепко сжимал свисток. - Быстро! Прячьте все! - кричал он. -: Если нагрянут копы, придется объяснять им, откуда все это взялось. А это не так легко! Осецкий сгреб вместе кольца, банкноты, бумажник и драгоценности и, невозмутимо отправив их в карман пиджака, уселся в ожидании полиции, сложив руки. Шелдон с презрением и превосходством глядел на нас. - Пусть приходят, - изрек он, задрав нос кверху и раздувая ноздри. - Шелдон полиции не боится. О'Мара занялся водружением свистка обратно на грудь Шелдону, он застегнул ему рубашку, затем жилет и пиджак. Шелдон не возражал, он вплотную уподобился манекену, обряжаемому для выставки в витрине магазина. И в то же время ни на секунду не спускал глаз с Осецкого. Само собой, очень скоро раздался звонок. Мона ринулась к входной двери. Конечно, полиция! - Не молчите! - пробормотал О'Мара. Он повысил голос, словно продолжая излагать аргументы в споре. Я отвечал ему в том же ключе и тоже понес чепуху, одновременно делая знак Осецкому, чтобы он к нам присоединялся. Ответом была лишь ухмылка. Сложив на коленях руки, Осецкий безмятежно наблюдал за нами и ждал полицию. В промежутках разгоревшегося мнимого спора слышался протестующий голос Моны, уверявшей полицейских, что она знать ничего не знает про свисток. А О'Мара тем временем стрекотал как сорока, имитируя несколько голосов кряду. В то же время, отчаянно жестикулируя на языке глухонемых, он лихорадочно побуждал меня последовать его примеру. Если бы полиция в этот момент прорвалась в комнату, ей бы предстало весьма любопытное зрелище. Мне вдруг попала смешинка в рот, и я среди всего этого бедлама от души расхохотался, вынудив тем самым О'Мару удвоить усилия. Луэлла, разумеется, сидела неподвижно, как и подобает могильному камню. Осецкий же наблюдал за происходящим, как зритель в партере цирка. Он окончательно свыкся с обстановкой и просто сиял от радости. Что до Шелдона, тот даже не шелохнулся. Он по-прежнему стоял спиной к окну, застегнутый на все пуговицы в ожидании художника-оформителя, который установит его руки и ноги в самые эффектные для витрины положения. Я неоднократно делал ему знак рукой, чтобы он включился в разговор. Но Шелдон оставался бесстрастным, корректным, в конечном счете просто надменным. Наконец мы услышали стук захлопнувшейся двери, и в комнату вбежала Мона. - Идиоты! - крикнула она. - Они всегда появляются, когда я свищу, - нейтральным тоном констатировал Шелдон. - А я молюсь лишь о том, чтобы к нам не заявился сверху хозяин квартиры, - заметил я. - Они уехали на уик-энд, - пояснила Мона. - А вы уверены, что копы не караулят сейчас под дверью? - спросил О'Мара. - Они ушли, - сказала Мона. - Без вариантов. Что может быть хуже большого жирного копа? Только два больших жирных копа. Слава Богу, мне, кажется, удалось их убедить. А почему вы не пригласили их войти? - спросил Осецкий Это всегда лучший выход. - Да, - сказала Луэлла, - мы всегда так делаем. - Ну и номер же мы откололи! - усмехнулся Осецкий. - Вы всегда играете в подобные игры? А он забавник, ваш Шелдон! - Он поднялся и вывалил добычу на стол. Затем подошел к Шелдону и спросил; - Можно мне глянуть на этот свисток? О'Мара мгновенно поднялся на ноги, готовый в любую секунду схватить Шелдона. - Черт бы вас побрал! Не начинайте этого снова! - попросил он. Шелдон вытянул обе руки ладонями вперед, словно удерживая нас на расстоянии. - Тише! - зашептал он, запуская правую руку в задний карман брюк. Протянув так одну руку и положив другую на скрытое под пиджаком бедро, он тихо и зловеще произнес: - Если я потеряю свисток, у меня всегда наготове это. - Не договорив до конца фразу, он выхватил и навел на нас револьвер. Шелдон наводил его на нас по очереди, и никто не издал ни звука и не пошевелился из боязни, что палец его может спазматически дернуться и нажать на спуск. Убедившись, что произвел должное впечатление, Шелдон медленно вернул револьвер в задний карман. Мона шмыгнула в ванную. Через минуту она, подав оттуда голос, попросила меня присоединиться к ней. Извинившись, я вышел из комнаты узнать, что ей нужно. Она едва не затащила меня в ванную, закрыла и заперла за нами дверь, - Пожалуйста, - прошептала она,- выстави их всех отсюда, я боюсь, что-нибудь случится. Так вот чего ты хотела? Ладно, - без особой охоты сказал я. - Нет, пожалуйста, - умоляла она. - Выдвори их сейчас же! Они же сумасшедшие, они там все сумасшедшие. Я оставил ее взаперти в ванной и вернулся к гостям. Тем временем Шелдон демонстрировал Осецкому зловеще выглядящий складной нож, который тоже носил с собой. Осецкий пробовал остроту лезвия большим пальцем. Я объяснил им, что Моне нездоровится. Может, нам самое время разойтись по домам? Шелдон немедленно вызвался сбегать и позвонить врачу. В итоге нам все-таки удалось их выпроводить: Осецкий обещал присмотреть за Шелдоном, Шелдон же протестующее заявлял, что вполне способен сам позаботиться о себе. На протяжении нескольких минут я с тревогой ожидал зловещего свиста. Интересно, что скажут копы, когда опустошат шелдоновские карманы? Но ни один звук тишины не нарушил. Однажды, когда я раздевался на ночь, на глаза мне попалась маленькая медная пепельница, предположительно из Индии, которая мне особенно нравилась. Это была одна из вещиц, которые я выбрал в день, когда покупал обстановку: мне хотелось бы хранить их вечно. Взяв пепельницу в руки и рассматривая ее заново, я неожиданно осознал, что во всей квартире нет ни одного предмета, принадлежащего прошлому - точнее, моему прошлому. Все было новехонькое. Тогда-то мне и вспомнился маленький китайский орешек, который я хранил в детстве в маленьком железном сейфике на каминной доске в родительском доме. Как орех попал ко мне, я не помнил; наверное, его подарил мне какой-нибудь родственник, вернувшийся с южных морей. Время от времени я открывал свою копилку, в которой никогда не было больше нескольких пенсов, и извлекал оттуда орех, чтобы поиграть им. Он был гладкий, как замша, цвета бледной охры, с черной полоской, проходившей в длину точно посередине. Никогда я не видел ореха, подобного этому. Подчас я вынимал его из сейфика и днями неделями носил с собой- не как талисман, а просто потому, что он был удивительно приятен на ощупь. Для меня он был предметом вполне мистическим, и развеивать мистику мне вовсе не хотелось. В том, что историю он имел древнюю, по многу раз переходил из рук в руки и вдоволь попутешествовал по земному шару, я был уверен. Вероятно, это и делало его в моих глазах таким дорогим. Однажды, когда я был уже женат на Мод, я вдруг так затосковал по своему маленькому амулету, что специально поехал к родителям, чтобы его забрать. К своему изумлению и разочарованию, я узнал, что мать отдала его маленькому соседскому мальчику, которому он понравился. «Какому мальчику?» - хотел я знать. Но она не помнит. И считает глупым с моей стороны так беспокоиться из-за пустяка. Мы поболтали о всякой всячине, ожидая прихода отца, чтобы сесть вместе за ужин. |