Онлайн книга «Пыльца»
|
– Она тут ни при чем, Колумб. Все это только между нами. Одновременно она послала мне через Тень: «Извини, мама. Прости, что так получается». Дорогая моя… Пуля была в пяти сантиметрах от меня, а я не могла пошевелиться. И тогда я услышала голос Гамбо Йо-Йо, шедший через корни Тени к Белинде. БЕЛИНДА, НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ВЫШЛА НА СВЯЗЬ. СЕЙЧАС Я ВЫТАЩУ ТЕБЯ ОТТУДА. ГОТОВЬСЯ. И в ту же секунду Томми Голубь приласкал меня пальцами-крыльями… (Поцелуй пули на коже.) …вытаскивая мою голову обратно в реальность. (Поцелуй продолжается.) Белинда, ты жестко приземляешься во Дворце Гамбо. Блаш кричит на тебя, размахивая пером. – Ты его испортила! – визжит она. – Испортила мой Черный Меркурий! Посмотри, что ты наделала! Ты его скремила! Блаш почти плачет от злости. А черное перо теперь совсем кремовое и совсем мертвое. Кремовый – цвет использованных перьев, которые уже не могут перенести тебя в сон. Белинда хочет сказать ей, что это Колумб скремил черное перо. Таким образом он закрыл им дверь. Но как это сказать? В твоей руке – цветок, Белинда. Смертоносная орхидея. Ты взяла ее с собой из Черного Меркурия. У нее шесть лепестков. Пять из них серебряные, как пули, шестой рябит куском карты Манчестера. Ты раздвигаешь лепестки, чтобы открыть рыльце и тычинку – щелку и член. Тычинки набухли пыльцой, М даже пока ты смотришь в глубь завитков, они сваливаются с пыльников. Пыльца дрейфует в воздухе исследует твои ноздри, не находит там для себя места и отправляется прямо к Блаш. И к Гамбо. И к Ваните-Ваните. Ко всем в комнате. Они устраивают драку за респираторы с криками и воплями. Белинда, цветок светится серебром и картой у тебя в руках. Смерть Койота – впустую. Убийца еще на свободе. И свирепствует аллергия. Новая адская карта. Тяжелая рука сжимает цветок… Ты чувствуешь укол понимания, едва Гамбо бросает на тебя взгляд из-под респиратора. – Святой Мик, детка! Ты что-то принесла с собой! Ты сорвала цветок в Вирте. Понимаешь, что это значит? Понимаешь. Ты даже не помнишь, как принимала перо, но понимаешь, что произошел обмен. Ты ищешь в сумке атлас, но находишь только пустые пакетики из-под арахиса и вязаную шапочку. Ты оставила Вирту пять серебряных пуль и карту Манчестера. Пузыри. Пузыри пены. Слова. Плеск. Это я? Кто-то другой? Как это я говорю, у меня же нет головы? И где я вообще? Дома на Виктория-парк? Темнота, Зеленоватая. Колючки. Пузыри слов. Головы нет. Просто плод. Черный сад. Шипы колют меня. Мя голова. Головы нет. Я умерла? Мне заглянули в Тени Темнота. Потом зелень. Летают два светящихся червячка. Мои глаза, вот они. Головы нет, но глаза тут? Я расту? Расцвела? От поцелуя пули. Эти светящиеся червяки заполняют все. «Дайте мне…». Дайте мне открыть глаза. Надо мной склонился Зеро и забулькал через респиратор: – Как ты вообще, Сивилла? Ты вообще тут? Его тело опухло от аллергии, я не могла вспомнить слов. – Ты тут, Дымка? – повторил он. – Зря мы все это затеяли? Я уже вернулась, руки исследовали морщинки на лице, чтобы удостовериться, что оно есть. Я лежала на своей кровати, меня тряс отходняк. – Я… Я не знаю… – Я отчаянно пыталась заговорить, но голос как будто остался в Вирте. – Блядь, Сивилла! Ну, ты узнала хоть что-нибудь? Ну типа буду я жить вечно или как? И это все, что ему было нужно? Вылечиться? Справедливость растворилась в дурном воздухе, который он втягивал в ноздри. – Посмотри перьезаписи, – сказала я. – Когда ты прошла в дыру, запись прекратилась, Джонс. Томми Голубь не смог туда заглянуть. И молись на его талант, он перепробовал все возможное, чтобы вытащить тебя. Теперь очередь за тобой, Дымка. – Там была Белинда. Моя дочь… и Ласточка. Брайан Ласточка, пропавший мальчик… тоже был там. Ужасно, Зеро… ужасное место. Кэбы тоже там. Там был Колумб. Там рай, на том месте, где стоял Манчестер. – Ты о чем вообще? Пес-Христос! А что-нибудь от аллергии? Что-нибудь? – Девочка… Персефона… это она. Зеро издал в респиратор могучий чих, на который из спальни отозвался Сапфир. – Что за хрень у тебя в той комнате, Сивилла? – спросил Зеро. – Как будто весь этот ебаный мир чихает. В тот же день позднее, у меня за столом, Зеро упился дешевым вином, свесил голову. Томми Голубь возится с едой в своей тарелке. Я снова и снова обдумываю подробности погружения в Вирт. – Плохо дело, – сказал Том. – Я тоже испугался. Не думаю, что у нас есть шанс. Перед этим я открыла им свой секрет. Показала сына. Моего зомби. Зеро деланно возмущался, но на самом деле они отнеслись к этому нормально. Все мы трое уже далеко ушли от правил копов, что тут значит еще один зомби-нелегал? – Это серьезное вирт-происшествие, Сивилла, – говорил Томми Голубь. Эта аллергия… – Он положил кусочек мяса в рот, немного пожевал. – Аллергию послал Джон Берликорн. Он настоящий дьявол. – Расскажи мне об этом Джоне Берликорне, – попросила я. Все, что я могла вспомнить из своего путешествия, я уже рассказала. Зеро замкнулся и ушел в алкогольный ступор, Голубь погрузился в вязкую депрессию. – Он – тот змей, что укусил тебя в саду, – ответил Голубь. – Он появляется во множестве разных форм. Все они ужасны. – Давай разберемся. Он просто существо из Вирта, так? Персонаж из сказки. Из мифа, который придумали мы, люди. Как он может причинить нам вред? – По-моему, ты не понимаешь природу Вирта. Благодаря мисс Хобарт сказки ожили. – Благодаря создателю Вирта? – Первооткрывателю Вирта. Пойми. Вирт был всегда и только ждал, пока мы его обнаружим. Джон Берликорн – одна из наиболее старых и известных сказок. Одна из лучших. Поэтому у него много имен. Зеленый человечек. Плодородие. Болотное чудище. Рогатый демон. Его языческий образ был украден христианами и превращен в рогатого дьявола, Сатану, змея, Люцифера. В древнегреческих мифах его называли Гадесом. Его изгнали в подземный мир. Из-за этого Джон Берликорн до сих пор ненавидит нас. – Но он просто часть Вирта, так? Он нереален. Я не понимаю. – Вирт хочет стать реальностью. Он – живая система. Он существует даже тогда, когда мы возвращаемся из снов. Таким его сделала мисс Хобарт. Джон Берликорн живет внутри пера с названием Пьяный Можжевельник. Это райское перо. Загробный мир. Место, куда попадают наши воспоминания после смерти. Поэтому мы можем жить после смерти в Вирте. Туда могут попасть только мертвые. – Я смогла. – Да. На несколько секунд. Тень – это след смерти в живых. А еще у тебя иммунитет к цветам. Они ничего не могут тебе сделать даже там, Сивилла, и я думаю, теперь это им известно. – Пыльца – это Персефона? Жена Берликорна? Она вызывает аллергию? |