Онлайн книга «Анафема»
|
Ленка явно обиделась. Чернышов вздохнул и серьезно посмотрел ей в глаза. — Поверь, так будет лучше. Эти секты на самом деле очень опасны. Со стороны кажется, что там что-то интересное: таинственные обряды, красивые слова, люди, готовые помочь и все такое. А заканчивается все очень плохо. Очень. Лен, я тебя прошу, не связывайся с ними никогда. Дочка молча кивнула. За углом послышался шорох. Артем встал и выглянул. В коридоре стояла Анюта. Увидев отца, она тут же задрала нос. Мол, стою тут, и что с того? Что мне, рядом с кухней постоять нельзя? — Подслушиваешь? — усмехнулся Артем. — Ага! Но вы там о какой-то ерунде говорили… Библия, церковь, секты… Фу. — Тряхнула головой девочка. И тут же заинтересовалась. — А что там с Ингой было? Вы мне так и не рассказали… А обещали! — Расскажу обязательно, но не сейчас. Хорошо? — Вы так всегда… «Расскажу, но не сейчас»… — передразнила дочь. — А мне уже десять лет, я совсем большая. Вон и Ленке сегодня накостыляла! — Кому накостыляла?! Да врешь ты все! — возмутилась старшая сестра. — Я тебя пожалела, дуру набитую! Анюта захихикала. Потом повернулась к отцу и сообщила: — А тебя мама зовет. Артем поднялся и вышел из кухни. За его спиной тут же началась тихая игра в «щипалки». Разозленная Ленка вовсю старалась отомстить. Наташа лежала на диване, укрывшись одеялом. Судя по бледному лицу — очередной приступ гастрита протекал тяжело. Артем без вопросов нашел таблетки, подал жене и принес стакан теплой минералки без газа. Он сел на диван рядом с Натальей и положил ладонь ей на лоб. Они молчали. Артем остро переживал свою неспособность хоть как-то помочь жене, хоть немного облегчить ее боль. Наташа же просто лежала, не шевелясь, не тревожа желудок. Малейшее движение — и приходила новая боль. — Нельзя тебя было волновать, — Артем озлился на себя и на Ирину. — Прости. — Ничего. Все будет нормально, уж как-нибудь выживу. Он пошевелился и попытался убрать ладонь. Жена поймала его руку и осторожно положила к себе на живот, под халат. — Пусть полежит здесь, — прошептала она. — Мне так легче. Артем придвинулся ближе и начал медленно гладить. Он смотрел на лицо Наташи и думал о том, что произошло бы с ней, если, не дай Бог, погибли бы Лена или Анюта. Холодная волна прокатилась по его душе. Чернышеву на миг стало страшно, страшнее, чем было когда-либо до этого момента. Он бы потерял не только дочь, но и жену. Наташа что-то почувствовала. Она взяла его руку и прижала к щеке. — Тебе стало легче? — беспомощно произнес Артем. — Конечно, — улыбнулась Наташа, — твоя рука такая теплая и такая надежная. Любой женщине было бы приятно иметь мужа с такими теплыми руками. А повезло вот мне! Ей на самом деле полегчало. Боль не ушла, но притупилась. Артем наклонился над женой и поцеловал ее. Нежно, легко и быстро. Лоб, нос, губы… Щеки и шею. Наташа заулыбалась и порозовела. Потом сморщила носик и прошептала: — Что за нехороший насильник? Напал на беспомощную женщину. А ну не приставай, рано еще, дети не спят. — Да я… — пробормотал Артем. — Я просто так… — Просто так? Ну да, так я тебе и поверила. — И вообще, женщина, будешь возмущаться, уйду и ты останешься без моей ладони на пузе. Вот. Бойся этой страшной угрозы. — Ой, боюсь, боюсь… — Наталья усмехнулась. — Неужто ты такой бессердечный? Артем весело хмыкнул. Он собирался ответить жене очередной подколкой, но в прихожей разлился соловьем звонок. — Папа! Открой дверь! — закричали дочери из соседней комнаты. — А сами что? — А мы уроки делаем! Мы не можем! Чернышов покачал головой — вот ведь лентяйки выросли! В этот момент снаружи донеслись глухие удары. Кто-то ломился в их квартиру и стучал ногами. Артем разозлился — он знал этого надоедливого гостя. Поцеловав жену, Чернышов осторожно встал и быстро добрался до прихожей. Распахнул дверь и рявкнул: — Что еще у тебя? К нему испуганно обернулся Михеич, высокий и худой дед, жилец из соседнего подъезда. Увидев Чернышева, Михеич явно обрадовался, шмыгнул носом и вытер ладони об выцветшую пятнистую рубашку. — Дык это… Ильич… — Какой я для тебя Ильич?! — Прости, Артем, — забормотал дед, пугливо оглядываясь и пытаясь забраться в квартиру, — тут эт-та… Чернышов оттолкнул деда. Тот, даже не заметив этого, прижался спиной к стене и теперь дрожал, наблюдая за лестницей. Одновременно он ухитрялся шептать в сторону Артема: — Меня эт-та, убить приходили. Да-сь… Пришли и стоят под дверью. И дышуть… и дышуть… Страшно так дышуть… Убить хотели. Но я хитрый, не стал открывать… А они дышуть… — Михеич, никто к тебе не приходил. — Как же? А эт-та кто же дышал-то? Стоят за дверью и дышуть… — И как же ты сюда попал? — Дык это… Артем Ильич… Устали они, вот и ушли. Да-сь… А я тут же сюда. Помоги! Ты же в милиции работаешь! — Дед, я к тебе сколько раз ходил? И ни разу никого там не было. — Так эт-та… Они того-сь… Хитрые, значить. Как ты приходишь — тут же прячутся. И не дышуть… Совсем не дышуть… — Хитрые, вот оно что… А в дверь на кой ногами стучал? Что, звонка тебе мало? — Так эт-та… А вдруг вы спите? Надо того-сь, разбудить! Никак нельзя звонком. Ногами… А то они того-сь, придут и… И как начнуть дышать! Дед дрожал, мало-помалу пододвигаясь ближе к Артему. — Михеич, я тебе вот чего хочу сказать… — начал Чернышов понизив голос. — По секрету, Михеич. — Слухаю, слухаю! — Вот ты ко мне пришел, Михеич, а не знаешь главного. У меня они в квартире сидят, эти… которые дышуть… — Как, как это?! Они того-сь… здесь?! — Ага. Ждут здесь тебя. Пришли и сказали, чтобы я тебе не говорил. Но я решил сказать. — Ой… убьют. Убьют ведь! — Да, Михеич, — зашептал Чернышов жарко, — не ходи сюда. Убьют и не поморщатся. И будут того-сь… дышать над твоей могилкой. Дед задрожал. Ему уже хотелось бежать отсюда со всех ног, но было страшно — вдруг кто ждет на лестнице?! Да и привык он сюда ходить со своим страхом. Этак пожалишься целому милицейскому майору — и вроде легче становится, а те, «кто дышить», пару дней обходят его стороной. — Убьют ведь меня, Артем! Как есть убьют! Мутная слеза скатилась по морщинистой щеке и канула в клочковатой седой бороденке. |