Книга Анафема, страница 38 – Сергей Чекмаев

— А теперь скажи, что думаешь сам. У тебя всегда есть своя версия. Иначе б ты мне не позвонил. Мы «скинхэдами» не занимаемся.

— Я подумал, для бритоголовых это слишком сложно. Кладбища находятся очень далеко друг от друга, значит, какая-то одна группировка не успела бы провести все три погрома за одну ночь. Спланированную же акцию «скины» стараются приурочить к какой-либо дате, дню рождению Гитлера, например. А сейчас на дворе октябрь, а не апрель.

С Артема слетели последние остатки сна. Ясно, что это не бритоголовые. Ночные погромщики совершенно точно что-то искали.

— Хорошо, Валер, я понял. Если дело передадут нам, информация — тебе первому.

— Лады, Артем Ильич! — обрадованно завопил Колыванов. — С вами работать — одно удовольствие.

Не дослушав до конца, Чернышов нажал отбой и сразу же набрал номер Саввы. Трубку долго никто не снимал, наконец заспанный и злой голос Корнякова рявкнул:

— Да!!

— Не рычи на начальство. Кое-что случилось. Жду у себя.

— Понял, — Савва не стал тратить время на расспросы и причитания, знал: Артем никогда не поднял бы группу просто так. Значит, есть зачем. — Выезжаю через полчаса. Дане позвонить или вы сами?

— Ты позвони. До встречи.

* * *

Как ни торопился Савва, а Артем уже ждал его в конторе, нетерпеливо расхаживая по кабинету. Вот что всегда удивляло Корнякова: командиру значительно дольше ехать из дома до Елоховского подворья на Бауманской, где располагался основной комплекс зданий Анафемы, но каким-то мистическим образом Чернышеву всегда удавалось прибыть раньше всех.

Артем разговаривал по телефону; увидев Корнякова, кивнул: заходи, мол, — указал рукой на кресло.

— …хорошо, я понял. МВД наши полномочия подтверждает? Да. Да. Обязательно. Конечно, отец Адриан, я все понимаю. Но «скинхэды» здесь ни при чем, я уверен. Согласен. Спасибо.

Чернышов положил трубку.

— Извини, что поднял в такую рань, но дело спешное. Сейчас поедем на место, проведем осмотр, не доверяю я что-то коллегам…

В дверь постучали.

— Входите! А, Даня! Доброе утро!

— Благослови вас Господи! И тебя, Сав.

— Привет. Как спалось?

Каждое утро Корняков с ехидцей задавал иноку этот вопрос и каждое утро Даниил спокойно отвечал одно и то же:

— Милостью Господа, хорошо. Чернышов встал из-за стола.

— Поехали! — сказал он, надевая куртку. — По дороге все расскажу.

Разъездная «пятерка» группы стояла во дворе, пофыркивая мотором. Артем сел вперед, Даниил и Савва устроились на заднем сидении. Водитель поздоровался, спросил:

— Куда, Артем Ильич?

— Николо-Архангельское кладбище знаешь где?

— Обижаете…

— Отлично. Давай к старому входу.

Пока машина выбиралась из круговерти московских пробок на Кольцевую, Чернышов ввел группу в курс дела.

— …прав Валера: очень уж необычно для простых «скинов». Этим много не надо: выпили водки, поорали лозунги, разогрелись и — вперед, на штурм нерусских палаток к ближайшему метро. Если рядом кладбище — да, пойдут могилы громить. Опрокинут десяток памятников, свастики нарисуют… И все. А в сводке сказано: некоторые могилы разрыты!

Даниил перекрестился.

— Господи, упокой в мире души усопших!

— Проверим на месте, конечно, и попомните мои слова: на кладбище что-то искали.

— Думаете… думаешь, наши клиенты? — невесело спросил Савва. Он все никак не мог привыкнуть называть старшего контроллера на «ты». В десанте подобное было не принято.

— Да, скорее всего. Что можно накопать в могиле? Кости, плоть умерших, погребальные саваны… Для чего такие ингредиенты могут понадобиться? Только для омерзительного ритуала какого-нибудь…

Корнякова передернуло.

— Вот именно, — кивнул Артем. — Правда, не стоит сбрасывать со счетов тех отморозков, что считают себя ведьмами или колдунами. Но вряд ли здесь их вина. Чтоб три кладбища за одну ночь разворошить — и пяти человек недостаточно, не то что одного-двух. Искали что-то конкретное. Не нашли на Хованском — поехали на Домодедовское… И дальше. А «скины» — это для прессы, отговорка. «Папе» гувэдэшному с Тверской установка такая — все валить на бритоголовых. Фашики у мэрии сейчас главное пугало.

Савва слушал командира, с каждым словом мрачнел все больше.

И так настроение ни к черту, а тут еще и это!

Веселая ночка с Аурикой и Людмилой запомнится надолго. Как говорится, лучше не бывает. Обе девушки оказались опытными и страстными, а когда разнежились окончательно, то выяснилось, что под маской девиц «оторви да выбрось» прячутся две не самые счастливые в этой жизни женщины, истосковавшиеся по простой человеческой ласке.

Водка развязала девчонкам языки, и под утро все трое заснули обнявшись, счастливые и удовлетворенные. Во всех смыслах. Через каких-то шесть-семь часов Савва перестал видеть в Аурике и Людмиле «всего лишь» проституток. Поэтому, когда в половине восьмого приперся знакомый накачанный крепыш и начал оскорблять девушек, Корняков просто спустил его с лестницы.

Правда, Аурика и Людмила отнеслись к этому без особого восторга, наоборот — страшно перепугались. Люда бросилась на улицу, спасать «пастуха», но того уж и след простыл. Видимо, уехал за подмогой. Аурика же просто села на стул и заплакала. Савва пытался ее успокоить, но это не удалось. Девушка рыдала взахлеб.

Больше всего на свете, как рассказала Корнякову вернувшаяся Людмила, Аурика боялась потерять работу. В Москве у нее не было ни друзей, ни подруг, только клиенты. А без денег она не проживет в столице и недели, потому что за все время не скопила ни копейки — все заработанное отсылала в глухой казахский поселок Мачкет, больной матери и двум младшим сестренкам. Придется возвращаться назад, а это полный крах. Конец всем надеждам и планам: еще ночью Аурика призналась, что мечтает заработать достаточно для поступления в Академию экономики и права.

Савва хватанул кулаком по столу, пригрозился «вырвать мерзавцу все, что торчит, если он хоть пальцем тронет вас, девочки». Но Людмила почти вытолкала его на улицу, уверяя:

— Сав, мы сами разберемся. Я с Мухой третий год работаю, договорюсь. А если ты опять встрянешь, нам только хуже будет.

Корняков согласился. Правда, оставил девушкам визитку, наказав «звонить, если что», а сам поехал домой. Ни Аурика, ни Людмила так и не проявились. Тогда Савва испросил у Артема один из накопившихся за долгие месяцы отгулов, хотел отоспаться. Да вот — тоже не удалось.

Когда из-за панельных многоэтажек Новокосино поднялась труба Николо-Архангельского крематория, Савва спросил: