Онлайн книга «Таганский перекресток»
|
— Что захочешь. А ничего не захочешь — и ладно. Молча посидим. — Я не знаю, что рассказывать, — после длительной паузы произнесла девушка. Лена вытащила из кармана пачку сигарет, но передумала, поняла, что женщине вряд ли понравится, если она закурит. Спрятала пачку обратно, но зажигалку оставила — в пальцах вертеть. — Я… — Начни с главного, — предложила слепая. — Главное скажи, а остальное само вспомнится. С главного? А что главное? Что ушел Сергей? Что рассыпалась похожая на сказку жизнь? Что завистливые взгляды за спиной сменились на торжествующие? Рассказать, как поступил с ней Борода? Какие истории рассказывают о ней прыщавые однокурсники? Что главное? Лена поднесла к губам руку, сильно, очень сильно, так, что пошла кровь, укусила себя за запястье и. чувствуя, что вот-вот разрыдается, прошептала: — Я ненавижу себя. Ноги по щиколотку утонули в дне. К счастью, под слоем скользкого, неприятного ила оказалась твердая земля, и Гарику не составляло труда удерживать равновесие, поддерживая Сашку за бедра. — Как хорошо… Тонкие руки девушки скользили по шее Гарика, горячее дыхание обжигало ухо, а упругие груди с твердыми капельками сосков то и дело скользили по лицу, горяча и без того возбужденного парня. С каждым мгновением Сашкины движения становились все более и более резкими, жадными. Она ощущала приближение восхитительного финала, чарующего взрыва и действовала все требовательнее и требовательнее. И не сдержала длинный стон, водомеркой помчавшийся по гладкой поверхности Оки. И несколько коротких выдохов, что издал Гарик, не смогли соперничать с ее возгласом ни в громкости, ни в протяженности. — Как же хорошо… Сашка прильнула к нему всем телом, Гарик ощутил торопливое биение сердца девушки, затем повернула голову и наградила друга долгим, очень нежным поцелуем. — Ты — лучший, Гарик! — Я знаю. Девушка рассмеялась, разжала объятия, откинулась назад. — Ты самый лучший! — Самая лучшая на свете — это ты. Я просто рядом. — И звезду достанешь? — У меня уже есть. Сашка счастливо улыбнулась, мягко освободилась от объятий и отплыла к середине реки. Перевернулась на спину и обратила довольный, умиротворенный взгляд в звездное небо. Гарик вытащил ноги из илистого дна, несколько секунд руками стирал ил со ступней, вновь перевел взгляд на подругу и неожиданно для самого себя улыбнулся. «Моя!» Девушка оказалась прямо на лунной дорожке, и мягкий свет аккуратно подчеркивал высокие скулы, тонкую шею и линию груди, изредка показывающуюся из воды. Парень подплыл к Сашке и нежно поцеловал подругу в щеку. — Какая же ты красавица! Она улыбнулась, но не оторвалась от созерцания звезд. Гарик помялся. — Саша… я хотел спросить… — О чем? — Давай жить вместе, а? Девушка помолчала. — Просто жить? — Ну… да. — Где? — Можно у меня. Можно у тебя. Какая разница? Мы и так почти… Ну… Мы много времени вместе проводим. Как бы… — И что? — Я сказал что, — буркнул Гарик. — Просто так я жить вместе не буду, — спокойно произнесла Сашка. — Ни с тобой, ни с кем-нибудь другим. — А как будешь? — Догадайся. — Она перевернулась на живот, улыбнулась и поплыла к берегу: — Я замерзла! Гарик вздохнул. «„Просто так жить не буду!“ А ночевать у меня оставалась. И дома оставалась, и на даче! На даче у нас вообще жила неделю! И на море вместе ездили! И я у нее ночевать оставался! Блин, тетя Надя меня… „Просто так жить не буду!“ Понятное дело, чего она хочет. — Парень медленно поплыл за подругой. — А если не просто так?..» Но вспомнились слова Бороды: «В нашем возрасте женятся только по залету». А это образованным ребятам не грозит. Во-первых, презервативы — таблетки Сашка глотать отказывалась. Во-вторых, анонимные и вполне доступные по деньгам медицинские услуги. Весной, когда они вернулись с Эльбруса. Сашке пришлось делать аборт. То ли резинка порвалась в неподходящий момент, то ли еще чего, но… Короче, один день, и все в порядке. Правда, Сашка какая-то задумчивая ходила почти месяц, да и сам Гарик, говоря откровенно, чувствовал себя неуютно. Все-таки одно дело презерватив, и совсем другое — операция. Пусть даже «мини». Все равно ощущение не из приятных. При воспоминании до сих пор царапало в душе. И лозунг этот, про узаконенное убийство… В свое время Гарик не обращал на плакаты социальной рекламы никакого внимания. Но потом вспомнил. Когда Сашкины глаза после операции увидел — вспомнил. Когда она целый месяц не улыбалась — помнил. Они не винили друг друга, не выясняли, кто «не успел», а кто «не предупредил», но Гарик чувствовал: что-то изменилось. И вот сейчас снова царапнуло. Хотя казалось бы: такой вечер классный, луна, звезды… — Блин, а где луна? Огромный диск, только что висевший едва ли не над самой головой, неожиданно исчез, пропал, и тьма стала непроглядной. «Тучи?» И тут тишину разрезал истошный Сашкин вопль. — Что? Кто?! Что за крик? Взлохмаченный Женька выскочил из палатки, замер, соображая, где находится, прикидывая, откуда кричали, и вдруг издал невнятный возглас. На шум выскочил не только он. Света. В распахнутой рубашке. На ходу застегивает джинсы. За ней Борода. Полуголый. Оба босиком. — Кто кричал? — это Андрей. Он еще не сообразил, что перед палаткой стоит Женька. — Вроде женский голос? — Женский, — угрюмо подтвердил Женька и изо всех сил ударил приятеля ногой. Света, разумеется, растащить мужиков в одиночку не могла. Впрочем, не женское это дело — дерущихся мужиков растаскивать. Женщина способна не дать драке начаться. Одним словом, ледяным взглядом, высокомерием, презрением остудить самых разгоряченных мужчин. Заставить их почувствовать себя маленькими детьми, опустить глаза и разжать кулаки. Но когда драка началась, когда соперники стараются даже не ударить — убить друг друга, тогда женщина может только наблюдать. Или визжать. Что, собственно, Света и делала. — Андрей! Женя! Не надо! Помогите! Помогите нам!! Первой из чаши вынырнула Лена. Увидела дерущихся парней, вскрикнула. |