Онлайн книга «Шаг во тьму»
|
Одно дело, когда просятся днем или вечером и у крупного перекрестка. А еще лучше в деревне или поселке. Там ясно. А тут? Человек-проблема, а вовсе не попутчик для развлечения. Да и дорогу мы с ними воспринимаем по-разному. Это мне пехом двадцать верст – приличное расстояние. А им – какие-то пятнадцать минут дороги, на которой часы-то пролетают, словно и не было… Я плюнул, продел руку во вторую лямку, поправил рюкзак на спине и перешел на походный шаг. Не замедляясь в надежде, не оглядываясь на эти чертовы фуры, от которых только рев да волны солярного перегара. Ничего, переживу. Только бы Гош эту суку выследил – по-настоящему, до самого ее логова… Выследил… А что, если ее и сегодня там нет? Что, если ее и сегодня нет – и завтра не будет?.. Вообще не будет. Тогда что? Гош искал ее неделю, пока нашел. Что теперь? Еще неделю? Это будет уже после полнолуния. Мальчишка будет мертв… И кто его знает, что вообще будет после полнолуния. Может быть, после ритуала чертова сука будет благостно сидеть у себя дома – дома, до которого Гош ее так и не выследил! А она будет сидеть там безвылазно. Месяц. Или два. Или год. И ее машины не будет на дорогах. Оборвется ниточка к чертовой твари… * * * Усталый и злой я добрел до города только через четыре часа. Я замерз, зуб не попадал на зуб, а ноги уже ощутимо ныли, но тут уж недалеко. Мой дом всего-то в пяти минутах от западного въезда. Я так вымотался, что даже не заметил шум машины, пока она не вынырнула сбоку от меня. «Пежо». Черный. Полз вдоль тротуара за мной, не обгоняя. Тихо вжикнуло окно, убираясь в дверцу, на меня полились рояльные прострелы-переливы. В глубине, на водительской стороне, показалось лицо Виктора. Еще и ухмыляется, сволочь. – Быстро ты, не ожидал… Я думал, у меня еще минут пятнадцать в запасе… Как прогулка, Храмовник? – Отлично. – Я постарался улыбнуться непробиваемой улыбкой манекена. Это было легко. Кожа на скулах и губы онемели, лба я вообще не чувствовал. – То есть понравилось? – А то… – То есть готов меня поблагодарить, что я устроил тебе такой праздник жизни? – Само собой… – Я старался, чтобы моя улыбка не скатилась в жалкую, чтобы оставалась холодно-благожелательной, как зеркальное стекло. Кажется, у меня это неплохо получалось. Может быть, потому, что половина мышц едва работала. Но Виктора мне было не пронять. Его улыбка только стала шире: – Так, значит, тогда завтра повторим? Я шумно втянул воздух, но сдержался. Развернулся и пошел прочь от дороги, прямо через кусты. Уж лучше кусты! Я продрался через цепкие прутья, выбрался к стене, обогнул угол, уже поднимая руку, чтобы поскорее вцепиться в ручку и рвануть дверь, но Виктор был тут как тут. Тим-тимкнула сигнализация, щелкнули замки на дверце машины. Он повернулся ко мне. Под мышкой – бумажный пакет с продуктами, на лице – добродушная улыбка, с какой навещают старого приятеля. – Чаю попить пригласишь? Господи, как же он меня достал! Остряк недоделанный… Я ограничился тем, что придержал ему дверь. Пошел по лестнице. Он шагал следом. Вощеный пакет в его руке шуршал от малейшего движения. Я отпер замки и распахнул дверь. Дохнуло теплом… Хотелось плюхнуться на пуфик в прихожей и минут пять просто сидеть, впитывая тепло и ничего не делая, ничего не думая, только чувствуя, как уходит тяжесть из натруженных ног… Но следом шел Виктор. Я взял себя в руки и стал как ни в чем не бывало шустро раздеваться. Виктор с косой ухмылкой следил за мной. Но когда я шагнул на кухню, чтобы и дальше играть роль гостеприимного хозяина, он остановил меня и подтолкнул в большую комнату, которая у меня одновременно и библиотека, и музыкальная, и кинозал, и гостиная. – Иди уж, веротерпец… Все еще стараясь не расслабляться, я уселся в одно из двух больших кресел, краем глаза следя, как он разделся в прихожей, сунулся в кухню… Тут уж я не смог сопротивляться. Я вытянул ноги и расслабился, проваливаясь в мягкие подушки и теплый шерстяной плед. Хорошо-то как… Я закрыл глаза, так хорошо было… Виктор шуршал на кухне, гремел чашками. Зашумела вода, зашипел чайник… Потихоньку тяжесть отступала, переплавляясь в дрему… Я встряхнулся и открыл глаза. Сколько я так уже сижу? Минут пять. А то и все четверть часа. А он все на кухне. Хотя чайник уже отшипел, звякнул и выключился. А он все там… И уже не гремит почти… Вот чмокнула дверца холодильника, пара секунд тишины, и снова чмок – закрылась. Могу поспорить, ничего он оттуда не достал. Я уже слышал минутой раньше, как он лазил в холодильник. А может быть, и то был не первый раз. Да и зачем ему в мой холодильник лазить? Видал я, с каким выражением он туда глядел, когда случайно залез… Минуты через две он все-таки пришел. С моим самым большим подносом, сейчас нагруженным под завязку. Стал переставлять на столик. Порезанная ветчина. Шмат севрюги в слезинках и желто-оранжевых прожилках жира, розетка с икрой. Сыр в зелено-голубоватой плесени, поломанный на куски багет. Вазочка с виноградом и бутылка его любимого красного. Два бокала. Он наконец-то сел в кресло напротив и поглядел на меня. От его веселости не осталось и следа. Черт бы его побрал! Старик дубль два? Опять будет рассказывать, насколько же это опасно – соваться за пределы области, туда, где мы толком не знаем, на что способны суки? – О чем гадаешь, Храмовник? Рассказал я Старику о твоих похождениях или не рассказал? – О каких похождениях? Виктор сморщился. Играть в прокурора он явно не собирался. Плеснул вина в один бокал, потянулся к другому, но я прикрыл его рукой. Не люблю вина. Виктор пожал плечами. Заговорил, не глядя на меня, покручивая вино в бокале: – Ничего я Старику не сказал, Храмовник. Но не обольщайся. Это не потому, что я собираюсь беречь твою задницу. Нет, Храмовник. Не ради тебя я ему ничего не сказал… – Тогда почему? – Почему… – пробормотал он и снова замолчал, уставившись в бокал. А я разглядывал его и никак не мог понять, что у него на душе. Странное выражение… Там явно была досада на меня, но было и что-то еще… На миг мне показалось, что ему будто неловко за что-то… Никогда его таким не видел. Виктор тяжело вздохнул, на что-то решаясь. Покивал сам себе. Заговорил, не поднимая глаз: |