Онлайн книга «Занимательная механика»
|
За дверью оказался выложенный кирпичом зал, вдоль правой, длинной стены которого текла речка. В этом месте действительно был изгиб, и Неглинка, дав небольшую петлю, возвращалась к Кремлю, исчезая в очередном зарешеченном проеме. А на ее берегу, примерно в центре зала, Волков увидел остатки кирпичного фундамента, невысокий прямоугольник, пять на четыре метра. «Нашли?» — Что это? — Фундамент, судя по всему. — От чего? — Надо историков спрашивать, — пожал плечами Шипилов. И внимательно посмотрел на Федора. — Вы думаете, что Призрак использует кладку для своих целей? — Мне стало интересно, — опомнился Очкарик. — Согласитесь, увидеть под землей остатки строения… — Неглинка не всегда текла по трубам. — Да, я помню. Волков сделал шаг к фундаменту, но остановился: не следует показывать Андрею, что именно кладка и есть его цель. Огляделся, кивнул на двери: — Куда ведут? — Эта возвращает нас в коридор, из которого мы вышли. — Шипилов указал на ту, что находилась рядом с выходным проемом. — А эта — в городские коммуникации. На этот раз карта ему не потребовалась. — Последний рубеж? — Открыть ее можно только изнутри. Сигнализация. Датчики. Камеры. И ни слова о ежедневной проверке. Интересно, почему зал закрыли на двенадцать лет? Тем временем Невада отправился к фундаменту. — Смотрите, что я нашел! Шипилов и Очкарик подошли к парню. Скелет лежал в углу. Череп улыбался веселым Роджером, остатки одежды свисали с ребер, а у костей правой руки валялся короткий автомат. — Сослуживцы не пропадали? — невинно осведомился Федор. — У нас не стоят на вооружении «Хеклер-Кохи», — любезно ответил Андрей. Вывести его из равновесия не представлялось возможным. — Теперь вы согласны с тем, что мои подозрения обоснованы? — спросил Очкарик. — Если это не ваш человек, значит, проникнуть сюда можно. Получается, Призрак не зря интересуется коммуникациями. — Получается, — сухо согласился Шипилов. — Мы проведем внутреннее расследование и попытаемся установить личность… э-э… погибшего. — Он кивнул на скелет. — Спасибо за помощь, товарищ полковник. Намек был более чем прозрачен: путешествие окончено, всем спасибо. И никаких вопросов о Призраке. «Неувязочка, товарищ полковник!» Но вслух Федор произнес другое: — Вы сообщите мне о результатах расследования? Интересно, знаете ли. Андрей вежливо улыбнулся: — Разумеется. И бросил быстрый взгляд на Неваду. — Рассказывай! — потребовал Очкарик, едва они вышли из Кремля. — О чем? — удивился Невада. — Ты знал о зале. — С чего ты решил? — Я не ребенок! — Волков жестко посмотрел на Круса. — Гончар обещал мне полную поддержку, так что колись. Невада засопел, но спорить не стал. — Да нечего рассказывать, — протянул он, отводя взгляд. — Двенадцать лет назад у Гончара случилась очередная разборка с Механикусом. Не знаю, что они не поделили — я тогда об искусниках и слыхом не слыхивал, но сцепились крепко. С Гончаром Медвежатник пришел, любые сейфы вскрывал, вот они и вломились из внешней системы… — Шипилов сказал, что двери, открываются изнутри. — Мужик, — презрительно скривился Невада, — ты забыл, кто такие искусники? «Действительно, какая Медвежатнику разница, с какой стороны запоры?» — Спасибо, что напомнил, — буркнул Федор. — Что дальше? — А ты не понял? Гончар вошел, его встретили люди Механикуса. Отбились, вышибли Гончара обратно. — Искусники отбивались? — Раз Гончар не прошел, значит, они. — А кто там остался? — Медвежатник и остался. — Крус помолчал. — Гончар тогда двоих потерял. Рассказывал, что успел только Пехоту вытащить, потом Механикус двери закрыл. Гончар надеялся, что Медвежатника похоронят по-человечески, а они, ты сам видел, как собаку, его бросили. Механикус, сволочь, никакого уважения не проявляет. «И ушел Механикус, судя по всему, через Кремль… Любопытно». — Мельница тогда стояла? — Да, — кивнул Невада. — Ее Механикус под Троицким мостом ставил, а когда Неглинку в трубу загнали, сюда перетащил. Ты же видел фундамент. — Фундамент видел, но и только-то. — Гончар предполагал, что после той схватки Механикус ее снова перенесет, потому и начал тебя будить. — Крус зло усмехнулся: — Ему охотничья собака потребовалась. Обижаться Очкарик не стал: лучше быть охотничьей собакой, чем приблудной шавкой. Но поставить на место зарвавшегося искусника стоило. — Я хотел спросить, — с ленивой издевкой осведомился Волков. — Ты чего себя за сиськи теребишь? Болят, что ли? — Тебе какое дело? — А такое, — объяснил Федор, — что будешь и впредь пасть разевать, не подумав, тебе еще пару ребер сломают. Это не угроза, сынок, это обещание. — Ты, что ли, будешь ломать? — мрачно поинтересовался Невада. — Я здесь для другого. — Очкарик постучал себя по лбу: — Я охотничья собака, а к тебе могу прислать пару бультерьеров. Надо? — Нет, — хмуро ответил Крус. — Вот и веди себя как положено. — Волков открыл дверцу машины. — Гончару скажешь, что я продолжаю расследование. Будут результаты — позвоню. Подвозить Неваду Федор не собирался. * * * Ощущение неловкости давило на них гидравлическим прессом, заставляло резать фразы, сдерживать эмоции, отводить взгляды. Они и понимали и не понимали, откуда взялось это ощущение. С одной стороны, не произошло ничего необычного! С другой, в ситуации чувствовалось нечто новое, нечто такое, чего не было раньше. Что? Как трудно порой бывает ответить на простой вопрос. Оба чувствовали свою вину, и оба считали себя незаслуженно обиженными. «Я не имею права давить на нее. Тереза свободна в чувствах и вольна поступать так, как ей вздумается!» «Что мне стоило вернуться под утро домой?» Уехать от Левы? Испанка наслаждалась каждым мгновением их встреч, купалась в чувствах, задыхалась в сладкой истоме его нежности. Уехать? Нет. «Ты меня обидела…» |