Книга Стратегия исхода, страница 36 – Дуглас Рашкофф

– Настоящих ковбоев или понарошку?

– Настоящих, детка. С лошадями и всем таким прочим.

– По телику? – спросила она.

– Нет, Мириам. По-правдашнему.

– Грузовик с сеном? – Мы с ней как-то в детстве ездили на озеро Джордж на сенокос.

– Точно. – Я вспомнил впервые за много лет. – Классно было, да?

– Я тебе кашпо закончила, – ответила она о другом.

– Спасибо, Мириам. Замечательно. Приеду – посмотрю.

– Ты сейчас приедешь?

– Нет, Мириам. Скоро.

Из другой трубки вмешался материн голос:

– Детка, Джейми пора идти.

– Но его тут нет, – сказала Мириам, не умея испытать подлинное единение через телекоммуникации.

– Ему надо от телефона отойти, – объяснила Софи. – Попрощайся.

– Пока, Джейми, – сказала Мириам. – Я тебя люблю.

– Я тебя тоже. – И под такой финал я повесил трубку, решив отдельно с матерью не прощаться.

В органайзере я записал: позвонить из Монтаны домой. Да нет, я не забуду, но так мне легче уезжать, когда я нужен семье.

Следующий час я вбивал в презентацию Тесланета в «PowerPoint» [119] дополнительные слайды. Стибрил пару графиков и таблиц с веб-сайтов «Уайред» [120] и «Апсайд» [121] , в графическом редакторе поменял названия на «Исследовательский отдел „МиЛ“». Все так делают.

Едва золотое сияние заката превратило картинки у меня на мониторе в нечитабельные тени, в дверях появился Алек: в руках чемоданы, на голове ковбойская шляпа.

– Ну шта, готофф? – спросил он, надвинув шляпу на лоб.

– А то. – Я вынул диск и сунул в карман. – Пошли.

Алеково ребячество оказалось заразительно. Мы шествовали к кабинету Тобиаса, и я чувствовал себя могущественным младотурком, каковым и был. Мы шагали по коридорам и громко беседовали, от чего вздергивались головы младших менеджеров и секретарей в загончиках.

– Ты на таких тусовках раньше бывал? – спросил я.

– Первый год. Он обычно Морта берет или какого-нибудь фондового менеджера.

– Видимо, я теперь тоже фондовый менеджер.

– Не тех фондов, – осадил меня Алек. – Многомиллиардных. Платинового или инвестиционной группы.

– И зачем, по-твоему, он нас берет?

– Наверстать упущенное, – объяснил Алек, заворачивая за угол. – Бычьи Бега за десять лет изменились. Раньше – сплошная валюта, политика, процентные ставки, а теперь – интернет-вечеринка. У папика репутация тотального тяжеловеса, да еще противника НАСДАКа. Старая школа. Он теперь в разговорах фишку совсем не рубит.

– Он что, не понимает – там никто ни хуя не рубит. Все только выделываются.

– Поэтому, друг, у нас прекрасно получится. – Мы пришли к дверям Тобиасовой приемной.

– Он через минуту появится, – сказал Брэд, не заметив, что Тобиас с чемоданами уже выходит. Брэд подскочил забрать чемоданы; Морхаус на секунду замялся, потом уступил багаж – мол, я и сам могу, без проблем, но какого рожна?

Брэд с чемоданами возглавил колонну и направился к лифтам. Тобиас за ним – такой крупный, что нам с Алеком, груженным собственной поклажей, пришлось поотстать. Однако смотрелась наша процессия будь здоров. Денщик, генерал и два юных крепких лейтенанта. Перед нами расступались, девушки жались спинами к стене и стискивали папки у груди, пропуская конвой. Маршируя за Тобиасом, я чувствовал себя могущественным по ассоциации. Я вхожу в узкий круг, я – ключевой игрок в корпоративном завоевании новых территорий.

Мы вошли в поместительный лифт, и Брэд нажал кнопку «Вниз». В лифт набивались люди. Нас, призванных офицеров, невозможно не заметить. Я знал, что на меня пялятся. Взгляды меня ободряли – возбуждали даже.

Мы остановились на двенадцатом этаже. Курьер-велосипедист, примерно мой ровесник, вошел и невозмутимо облокотился на поручень. Судя по виду, из нацменьшинств – смуглый итальянец, а может, марокканец, с болтающимися каштановыми дредами. На боку – синяя брезентовая сумка, в руке – велосипедное колесо. В драной красной футболке, бедра, накаченные круглосуточным верчением педалей, обтянуты лайкрой. Загорелая кожа блестит от пота – от беспрерывных гонок по нью-йоркским улицам. Вид у него был такой, будто ему на все плевать.

Не я один его разглядывал. На юношу уставились все женщины в лифте. Их взгляды гладили изгиб его шеи, поясницу, выпяченный таз молодого распутника, гениталии, проступающие под велосипедками. И вот я уже задыхался в костюме, сумки тянули к полу. У меня в кармане презентация, которая стоит миллионы, а то и миллиарды долларов. Но спросить этих женщин – я просто очередной квадратный. Вот курьер ни на кого не похож. Беззастенчивый тунеядец. Свободный.

Мне хотелось заорать. Чтоб они поняли – тут стою ненастоящий я. В колледже я был спортсменом, притом неплохим. Грудь у меня достойная и руки сильные – не слабее, чем у велосипедиста. Может, я бы выиграл, подерись мы не на жизнь, а на смерть. Но сейчас мне, корпоративному придурку с ног до головы в «Армани», казалось, что хрен у меня крохотный и привстать-то не сможет. Хрень.

Да нет же! Этот лодырь – настоящий лузер, хотя женщины только о нем и мечтают. В конечном-то итоге он всего-навсего курьер, семью не прокормит, детей в школу отправить не в состоянии. Хотя – кто знает? Может, у него рок-группа, в выходные играют по клубам, рывок не за горами. Или, может, он многообещающий молодой художник, не сегодня-завтра – выставка в «Уитни». Он держался так, будто живет настоящей жизнью. Живет.

У подъезда небоскреба нас ждал лимузин. Я уже опытный: поставил сумки на тротуар – Брэд с шофером погрузят. Но я не мог целиком доверить им свой лаптоп, так что притворился, будто открываю дверцу Алеку с Тобиасом, а сам следил, чтобы сумки поставили аккуратно. Я не привык, что мои вещи таскают за меня, и в глубине души сомневался, что о них должным образом позаботятся.

Как это богачи так доверяют слугам? И что будет, если те ошибутся? Нырнув в багажник, Брэд с шофером обсуждали, как сэкономить пространство, а куча дорогущего багажа стояла себе на тротуаре без присмотра! Они просекут, если кто-нибудь решит сумку уволочь? Они вообще смотрят? Или бродяги такого не крадут? Может, живы еще рудименты соглашений шестнадцатого века между уличными селянами и дворянскими слугами?