Онлайн книга «Ручной Привод»
|
«Огибаем роддом, ищем дорожку… Ага, вот она! Теперь сюда…» По случаю глубокой ночи в больничном парке светил один фонарь из трех, но, несмотря на темень, Олег сумел различить появившиеся неподалеку очертания «Малой Земли». «Отлично!» Молодой человек обошел оказавшийся на пути куст и… В ночной тишине больничного парка резкое металлическое «клац!» прозвучало оглушительным выстрелом. От неожиданности Олег подпрыгнул – сердце екнуло, внутри похолодело – и резко обернулся. – Кто здесь? Гробовая тишина. Исчез даже далекий шум города, постоянный гул, ослабевший к ночи, но все равно ощущавшийся. Пропал. Куда делся? Не могли ведь все машины одновременно остановиться? Холод страха плавно вцепился во внутренности и теперь размышлял, куда идти дальше: в ноги или к голове? Дрожащей рукой Олег вытащил из кармана джинсов мобильный телефон, надавил на первую попавшуюся клавишу и осветил место, откуда раздался звук. В траве, разочарованно сомкнув челюсти, лежал медвежий капкан. – … твою мать! – от всей перепуганной души выругался молодой человек. – Они что, спятили? Медвежий капкан? Посреди больничного парка? В нынешнем, черт бы его драл, году от Рождества Христова?! Капкан блеснул, нахально подтверждая: да, в нынешнем – Как-Ты-Его-Там-Назвал? – году, прямо здесь и сейчас. И был бы ты, паренек, менее внимательным, выл бы сейчас от боли. – Что за шутки? Морозец страха решил отправиться наверх, к голове, к центру паники. Молодой человек отпрянул назад, совершенно не подумав, что рядом может оказаться еще одна ловушка, хотел выругаться еще громче, но… – Таким образом, альтернативное решение уравнения Кругеля-Данса полностью опровергает волновую теорию сингулярности и требует введения в финальный дифференциал второй переменной… Олег хотел позвать прохожего, сообщить ему о капканах, но в последний момент сунул себе в рот кулак и крепко его прикусил, не позволяя звукам вырваться на свободу. «Меня не должны видеть!» – В свою очередь, вторая переменная не позволяет очерчивать геометрически правильный круг Кузькина, что приводит к необходимости пересмотра траектории движения объекта в сторону эллипса… По дорожке шел усатый мужчина в спецовке со множеством накладных карманов. Его голову украшала шахтерская каска, включенного фонарика которой вполне хватало для чтения книги. Во второй руке мужчина мял бутерброд. – …что, в свою очередь, противоречит векторной концепции текучести. – Усатый прервал чтение и задумчиво почесал подбородок: – Что же они хотели этим сказать? – Судя по всему, прочитанное его изрядно расстроило. – Это получается, что движение в агрессивных средах псу под хвост? А как же экспериментальные данные?! Как же доказательство от противного? Кто мне ответит, а? – Мужчина размахнулся и швырнул книгу в кусты. – Ученые, мля! Развелось очкариков, как собак нерезаных! Каждая пиявка норовит свой закон открыть! Вписать свое … имя в скрижали Вселенной! Запустив вслед за книгой и бутерброд, мужчина развернулся и зашагал прочь, на ходу размахивая каской, отчего луч света причудливо вертелся по спящим в ночи деревьям, добивая до самых макушек. Искать загадочную книгу, доказавшую ошибочность векторной концепции текучести, Олег не стал. Он попятился назад и через пару шагов уперся… Не поворачиваясь, молодой человек осторожно пощупал часть того, во что уперся, а затем, не поверив левой руке, резко развернулся. Перед ним стоял «ГАЗ М-20» «Победа». Ухоженный, как чихуахуа Пэрис Хилтон. Блестящий, белоснежный, с тонированными стеклами и… Олег наклонился, поднес поближе телефон и окончательно убедился в том, что те части, которые у обычной «Победы» хромировались, у этой оказались позолоченными. «Что же такое?» Стекла окон темнее ночи, но одно чуть приоткрыто, пропуская внутрь свежий ночной воздух, и Олег, превозмогая страх, осторожно заглянул в щелочку. – Витя, я чувствую, что ты меня обманешь, – промурлыкала девушка. – Но ведь не сегодня, моя хорошая. – Да, наверное, не сегодня. – Тогда зачем об этом говорить? Кожаные автомобильные сиденья разложены, превратив салон в удобный черный диван, на котором возлежали широкоплечий мускулистый мужчина лет двадцати пяти и светловолосая кудрявая девушка. Одежда любовников в беспорядке валялась в районе приборной панели, с баранки руля, к примеру, свисал игривый лифчик. – Витя, за нами подглядывают, – хихикнула девушка. – А что ему еще остается? – пробурчал мужчина, лаская упругую грудь подружки. – Не хочешь выйти и накостылять? – Пусть завидует. Залившийся краской Олег торопливо отбежал от машины. – Черт! Это больница или… Он недоговорил. Кусты неожиданно закончились, и молодой человек оказался… нет, не на асфальтовой дорожке больничного парка. А в чистом поле. Перед ним, примерно в двухстах саженях, на пригорке, под звездным небом, изредка освещаемый беззвучно падающими молниями стоял старинный дом, который в Михайловской больнице отчего-то называли «Малой Землей». Никаких дорожек, никаких других зданий, никакой Москвы. Только аккуратно подстриженная трава и гранитный камень под самым носом. Олег вытер мокрое от дождя лицо, наклонился и прочитал: «Олег Николаевич Часовщиков. 1980–2263. Изобретателю машины времени от благодарных предков». Физиономия на керамике не оставляла сомнений в том, что придумать фантастическое устройство предстояло именно ему. Правда, особой гордости Олег не испытал. – Не может быть. Дождь усилился. Футболка и джинсы промокли насквозь. В кроссовках хлюпало. – Две тысячи двести шестьдесят третий год? – Поклониться пришел, милок? Из пелены дождя вынырнул высокий белобрысый парень, несущий на плечах бесчувственное тело черноволосого приятеля. – К нему многие ходят. Иные даже камень целуют, чтобы, значит, осенить себя благословлением. Великий человек, одно слово. – Давно умер? – сглотнув, спросил Олег. – Ты чего, безграмотный? – удивился белобрысый и поправил съехавшую на глаза бейсболку с надписью: «Пиццерия „Малая Земля“. Круглосуточно». – Читать не умеешь? Не умер еще. У Олега отлегло от сердца. Тем временем парень провел нехитрые вычисления и закончил: – Через двести пятьдесят восемь годков сдохнет. Раньше никак не получится. Чтобы, значит, не случилось никакого парсека. – Парадокса, – пробормотало бесчувственное тело. |