Онлайн книга «Ручной Привод»
|
– Память? – Зачем тебе чужая память, Мартин? – Пандора удивленно приподняла брови. – Новые программы. Я предлагаю наполнить твою «искру» качествами, которые ты не стал развивать. Или изначально атрофированными. Например, не так давно я добавила человеку храбрости, избавив от необходимости постоянно дрожать от страха. – Скопировала ему чужую «искру»? – Невозможно скопировать, можно только перенести. Взять два компьютера и собрать из них один, модернизированный. Это операция, а не терапия. – Что будет со вторым компьютером? – Он погибнет. – Убийство? – Тебя смущает? – Нет. «Если бы тебя смущала такая мелочь, милый Мартин, ты бы никогда не попал в сферу интересов моего Царства». – Собственно, речь идет о похищении, – легко произнесла Пандора. – Потом же твой донор просто сойдет с ума. Как говорится: с кем не бывает. – Я же сказал, что убийство меня не смущает! Сейчас Издерас переживал непростой момент. Мартин явно ожидал от ведьмы совсем иного предложения, чего-нибудь более понятного, и теперь лихорадочно обдумывал ситуацию. – Не каждому выпадает шанс кардинально измениться. – Мне не нужна чужая храбрость! Пандора покинула кресло, грациозно склонилась, поднимая с ковра трусики, и небрежно продолжила: – Я знаю, что тебе не нужна чужая храбрость, Мартин, но ведь на витрине не только она. Есть много других качеств. – Издерас безучастно наблюдал за тем, как белая ткань медленно поднимается по бедрам женщины. – Если ты не позвонишь сегодня, я улечу и больше мы никогда не встретимся. – Сколько у меня времени? – хрипло спросил Мартин. – До девяти вечера. * * * «Пойми, студент: учебный фильм – твой первый шаг в ординатуру!» – Сам придумал? – кисло осведомился Терентьев. – Это первая строчка моей поэмы, – со скромной гордостью ответил Карбид. И не дожидаясь просьбы, приступил к декламации: Пойми, студент, учебный фильм – твой первый шаг в ординатуру, Когда погаснет в зале свет, запустит Арчибальд бандуру, И на экране оживут учебников воспоминанья, Увидишь ты, как извлекут из тела гнойники страданья… – Символизмом попахивает, – перебил завхоз малоземельского поэта. – Не мое. Ясень поперхнулся. – Какой неожиданный термин вы употребили, Федор Славсталинович, – с неподдельным изумлением произнес Герман. – Я еще и не такие слова знаю. – Теперь не сомневаюсь. – А надо было всегда не сомневаться. – Терентьев поковырял трещинку на стене, в безуспешной попытке отколупнуть кусок штукатурки, после чего слегка нахмурился, подошел к двери и прислушался: – Разве кинозал еще не прикрыли? Карбид выразительно посмотрел на Виктора, и тот вступил в разговор: – С чего бы вдруг, Федор Славсталинович? – Так ведь в главном корпусе есть новый зал. Современная аппаратура и все дела… Я сам покупал. Злые языки утверждали, что на сэкономленные на современной аппаратуре средства Терентьев прикупил себе новый плазменный телевизор. Но ведь на то они и злые. Что отвечать завхозу, Ясень не знал, и Герману пришлось идти на выручку: – Аскольд Артурович Арчибальд, как вы, конечно, помните, Федор Славсталинович, имеет две должности: киномеханик и директор киноархива больницы. Аскольд Артурович собрал уникальную коллекцию учебных фильмов, но на новом проекторе их показывать нельзя – формат не тот. – Нужно их, эта… – Терентьев наморщил лоб, но справился: – Оцифровать их нужно, как британскую энциклопедию. А кинозал твой прикрыть к чертовой матери. Опять же: штатную единицу сэкономим. – Цифровать наш архив никак нельзя – исчезнет учебный дух. – От кинопленки? – Ага, – серьезно подтвердил Герман. – Если студент будет изучать наши фильмы, вставляя диск в DVD-проигрыватель, он воспримет их как рядовые голливудские ужастики. А нам нужно, чтобы студенты четко понимали, что имеют дело с документальным кино. – Зачем? – Потому что мы врачей готовим, а не кинозрителей. – Ладно, насколько я знаю, старик с тобой согласен… – Терентьев извлек из папки лист бумаги: – Кресла, пленки, проектор… Надо оборудование проверить. – Там сейчас занятие. – Студенты? – Ага. – Я тихо, – пообещал завхоз. – Коробки у вас по-прежнему сзади свалены? – Разложены, – поправил Терентьева Карбид. – Как посмотреть. – Кстати, о посмотреть… Когда станете оборудование проверять, Федор Славсталинович, на экран не смотрите, договорились? – Почему еще? – Наши учебные фильмы очень реалистичны. – Сынок, – благодушно улыбнулся Терентьев. – Ты знаешь, в какой армии я служил до увольнения в запас? В сороковой. – Это было правдой. – Вопросы есть? Я там такого навидался – на сто учебных фильмов хватит. – Я предупредил, – хладнокровно произнес Герман и достал сигарету. – Жду здесь. – В помещениях больницы курить запрещено. – Это для вас. – Ага. – Завхоз отпустил еще одну ироничную улыбку и скрылся в кинозале. Карбид раскурил две сигареты и прислонился спиной к стене. – Пять, четыре, три, два… Зажимающий рот Терентьев выскочил в коридор за мгновение до того, как Герман произнес «один». Лицо красное от натуги. Маленькие глазки выпучены настолько, насколько дозволялось природой и даже чуть больше. Взгляд ищет место, куда… Карбид ногой придвинул завхозу пластиковое ведро, Терентьев согнулся и торопливо избавился от недавно съеденного завтрака. – Если я правильно понял, проектор на месте. – Коробки пересчитать не успел, – отозвался завхоз, с благодарностью принимая у Германа сигарету. Надо отдать должное – в себя Терентьев пришел довольно быстро: сказалась полученная в сороковой армии закалка. Он глубоко затянулся, выпустил дым, после чего спросил: – Как студенты это смотрят? – Они знают, где ведра. – И часто бегают? – В первый месяц они не бегают, а берут ведра с собой. Потом втягиваются. – Документальное кино, да? – Именно. * * * – Павлик, милый, я так рада тебя видеть! Она влетела в кабинет адвоката, хотя секретарша получила от Розгина строжайший приказ отвести посетительницу в переговорную, наполнила помещение резким запахом дорогих духов и щебечущим голосом. Мария Крестовская. По обыкновению красивая, привлекательная и… лживая. |