Книга Пожиратели света и тьмы, страница 11 – Алан Дин Фостер

– Одна тварь пряталась вот там, за стволом дерева.

– Я смотрел в том же направлении, но ничего не видел.

– Нам трудно разглядеть эромакади. Нужен глаз опытного следопыта.

– Эромакади? – встревожился предводитель обезьян. – Я никогда не слыхал о таком животном.

– Это не животное. Это одно из тех существ, которые обитают там… – Пастух неопределенно махнул рукой. – В ином пространстве, что заполняет бреши в нашем мире. Это пожиратели света, но не того, которым так щедро делится с округой солнце или костер в ночи. Эромакади взрастают на радости матери, ласкающей своего малыша, на гордости отца, услышавшего о подвигах сына на поле брани, – одним словом, на всем, что несет отсвет души. Страшные, коварные, безжалостные существа! На них лежит ответственность за многие беды… У нас на юге они, правда, встречаются редко. Земли у нас скудные, пастбища тощие, особых радостей в жизни нет. Старики-наумкибы обязательно учат молодежь, как распознавать эромакади и как с ними обходиться.

– Понятно, – покивал Гомо. – Судя по твоему рассказу, с подобными тварями лучше не встречаться. Этиоль пожал плечами.

– Они повсюду. Они хитры и непредсказуемы. Поговаривают, будто давным-давно эромакади сами были жертвами пожирателей тьмы, эромакади, но мне что-то не верится в эти дедовы сказки. Эромакади – это понятно, этих сколько угодно, но чтобы кто-то насыщался злом, тьмой и подлыми намерениями – вряд ли. С другой стороны, мир ведь на чем-то стоит, не разваливается… – Этиоль повернулся в сторону реки. – Ладно, если эромакади и приходил, то это был какой-то маленький эромакади, пугливый… Сунул нос в наш мир – и сразу бежать.

– Надеюсь, – с чувством произнес Гомо. – Не нравится мне сражаться неизвестно с чем. С тварью, которую нельзя разглядеть.

– Да и для человека это не просто. В следующий раз, когда почувствуешь приступ хандры, когда свет тебе будет не мил, знай – где-то поблизости притаился эромакади. Это он сглодал твою веселость духа, веру в себя и ожидание праздника.

Гомо от подобных слов даже вздрогнул. Обезьяны – натуры непосредственные, все принимают как есть, а уж после сегодняшней ночи величие Эхомбы в глазах обезьяньего царя выросло невероятно. Он казался существом, знавшим все и вся.

Сухое дерево горело еще по меньшей мере час, потом огромная головешка обрушилась; угли посвечивали до самого утра. Лесного пожара никто не боялся – джунгли вокруг были пропитаны сыростью, от реки тянуло туманом. Когда угасли последние искорки, Эхомба отправился спать – впереди его ждал долгий путь. Гомо перед самым отдыхом вновь принялся благодарить его.

– Все случилось, как ты и говорил, человек. За исключением разве что неуловимого эромакади, которого никто не видел.

– Нет, – зевнув, ответил Эхомба. – Все получилось совсем не так. Я и не ожидал, что слельвы полетят на огонь. Надеялся только, что они лишатся зрения и уберутся восвояси.

– Они заслуживают смерти! – возвестил предводитель обезьян, и собравшиеся вокруг воины ответили ему дружным тявканьем.

Затем Гомо вскинул тоненькую руку и, когда все стихли, торжественно провозгласил:

– Народ деревьев в долгу перед тобой, человек, отныне и до скончания времен.

Этиоль вежливо склонил голову.

– Будет вполне достаточно, если вы укажете мне дорогу в Кора-Кери.

Предводитель словно не услышал его. Он размышлял о чем-то своем.

– Об огне мы как раз не подумали. В ту давнюю пору, когда люди и другие обезьяны решили спуститься на землю, а наши предки сохранили верность деревьям, мы так и не смогли подружиться с огнем. Понятно, ведь дерево и огонь несовместимы. – Гомо выпятил нижнюю губу, затем острием копья осторожно тронул плечо Этиоля. – Вот в чем разгадка: вы обменяли свободу на огонь! Вот почему вы так неуклюжи на ветвях. Однако, выходит, это была выгодная сделка.

– Похоже на то, – подтвердил пастух. – Я, правда, в этих торгах не участвовал. За нас все решили отцы и деды, так что у меня не было выбора.

– Я смотрю, ты мастак шутить, – засмеялся Гомо (вслед за ним затявкала вся многочисленная стая обезьян). – И в воинском деле ты разбираешься. Неужели разумно нам расставаться, друг Эхомба? Не будет ли это с моей стороны несусветной глупостью?

– Нет, ведь у тебя под началом большое войско. – Этиоль указал на рассевшихся вокруг обезьян. Их было не меньше, чем листвы на деревьях. – Человек держит рядом с собой собак, кошек, но не обезьян. Твой народ будет рад, если я побыстрее покину ваши владения.

Гомо, в свою очередь, обвел взглядом деревья.

– Да, пастух, ты и на этот раз прав. Мы не привыкли жить рядом с чужаками, особенно если те высоки ростом, крепки и умны. Свобода не терпит укоров, примеров, призывов. Мы – самые лучшие, этим все сказано. Куда ты отправишься после Кора-Кери? – напоследок спросил предводитель обезьян.

– Ты имеешь в виду то место, куда мне необходимо добраться в конце пути? Если откровенно, я даже не знаю, в какой стороне расположен этот самый Эль-Ларимар. Где-то на севере. Одна надежда, что сумею отыскать кого-нибудь, кто знает, как переправиться через Семордрийский океан, а там уж буду расспрашивать.

Гомо нахмурился.

– Что-то я никогда не слышал о такой стране.

– Воин, связавший меня своей последней волей, рассказывал, будто в Эль-Ларимаре обитает какой-то нечестивый человек, который украл прорицательницу, славящуюся необыкновенной красотой. Она не любит и боится его. Вот ее мне и надо освободить.

Гомо почесал подбородок, стукнул пару раз хвостом по земле, покрытой хлопьями сажи.

– Поправь меня, если я что-то не так понимаю. Я вообще ничего не понимаю. Ты говоришь, что оставил скот, семью, детишек и отправился искать место, о котором тебе ничего неизвестно, женщину, о которой никогда не слыхал, чтобы сразиться с человеком, которого в глаза не видел? Так, что ли?..

– Похоже, что так, Гомо. Ты был многословен, но попал в точку.

Предводитель обезьян хмыкнул, вновь почесал подбородок. В этот момент он был очень похож на человека.

– И люди почему-то во всеуслышание заявляют, что мы, обезьяны, глупый народ!.. Послушай, Эхомба, этот воин мертв?

– Да.

– Он что-то искал возле твоей деревни? Что-то очень важное для него и для его народа?

– Да.

– Нашел?

– Нет. Тот, кто похитил прорицательницу, родом с севера. К нам он примчался ради того, чтобы запутать следы.

– Тогда ты здесь при чем? Разве у народа, за который сражался воин, не осталось больше мужчин?

– Не знаю. Думаю, мужчины остались. Но я поступил так, потому что иначе нельзя. Потому что я таким уродился. И не только я, но и все мое племя.

– Это люди, что ли? Те, кто спустился с деревьев?.. Эхомба кивнул.