Книга В плену пертурбаций, страница 20 – Алан Дин Фостер

– Эй, погоди-ка…

Докончить фразу ему не удалось, ибо вновь заговорил Клотагорб.

Слова волшебника предназначались не членам Магистрата Оспенспри, но новоявленному участнику экспедиции:

– Ты, там!

Все разговоры мгновенно прекратились. Мадж мало-помалу сообразил, что взоры присутствующих устремлены на него. Он повернулся и переспросил с набитым ртом:

– Кто, я?

– Ты, ты, водяная крыса, – отозвался волшебник, пристально глядя на выдра сквозь шестигранные стекла очков. Джон-Том переводил взгляд с одного на другого и нетерпеливо предвкушал продолжение.

Мадж, как видно, почувствовал, что дело пахнет керосином. Он аккуратно сложил остатки рыбы на тарелку и принялся облизывать пальцы.

– Что угодно его чародейству?

– Джон-Том сказал мне, что ты вызвался сопровождать нас на север.

– Угу. Раз Джонни-Том сказал, значица, так оно и есть.

– Интересно знать, с какой стати? – осведомился Клотагорб. – Что-то не похоже на тебя.

– Босс, может, не будем переходить на личности? – Мадж провел лапой по усам. – Я ж все растолковал Джон-Тому. Помогая здешним, вы помогли и мне. Я стал самим собой, и теперь мне не придется до конца жизни маяться с этим треклятым горбом. В общем, вы меня спасли, а долг платежом красен. Какой был, кривой да горбатый, я ведь не мог зарабатывать на хлеб.

– То есть лазить по карманам? – Будь у Клотагорба брови, они наверняка поползли бы вверх. – Или речь идет о воровстве вообще?

– Этта, сэрра, разве так встречают старого друга, который вдобавок по собственной воле вызывается сопровождать вас невесть куда? Ежели вы ни на что больше не годитесь, кроме как оскорблять меня, я…

– Никто не собирается преуменьшать благородство твоего поступка. Я всего лишь хочу уяснить для себя твои побудительные мотивы. Сдается мне, ты почуял, что опасность нам угрожает нешуточная, а потому, благо обладаешь зачатками разума, догадался, что спокойнее всего будет рядом со мной.

– Так, Мадж? – спросил Джон-Том.

– Приятель, ты меня обижаешь! Вы оба меня обижаете. Всякий раз, стоит мне предложить этим олухам свою помощь, тут же начинаются идиотские вопросы. Знаешь, парень, друзья так не поступают.

– Учти, тебе не поздоровится, если мы поймем, что ты втерся в нашу компанию только ради того, чтобы сохранить шкуру. Скажу откровенно, меня заботят не столько твои мотивы, сколько то, можем ли мы рассчитывать, что ты не сбежишь в решающий момент. Такого я допустить не могу. Я должен доверять всем своим спутникам. – Прежде чем Мадж успел возмутиться, Клотагорб наставил на выдра палец. Глаза волшебника за толстыми стеклами очков как будто потемнели, сменили природный карий цвет на тускло-рдяный. – Клянись, крысиный сын, отродье речной шлюхи, что отправляешься с нами по своей воле, что будешь исполнять, не прекословя, все распоряжения и что присоединяешься к нам не из трусости, а ради блага всех обитателей теплых земель. – Овальный стол, за которым сидели отцы города и гости, окутала алая дымка. Посетители не сводили глаз с Клотагорба. – Клянись кровью, которая течет в твоих жилах, разумом, который, может быть, обитает в твоем мозгу, вожделением, которое щекочет твои чресла. Клянись!

– Ладно, ладно, – пробормотал Мадж, выставляя перед собой обе лапы.

– Нельзя ли полегче, ваше чудо-действо? И че вы так пыжитесь? Конечно, клянусь.

Алая дымка растаяла, глаза Клотагорба обрели прежний цвет.

Удовлетворенный волшебник уселся поудобнее – его стул был чуть-чуть повыше, чем у остальных, что объяснялось заботливостью хозяев и особенностями черепашьего сложения, – подобрал вилку и воткнул ее в кучу речных водорослей, что лежали перед ним на тарелке.

– Отлично. Я принимаю твою клятву и беру тебя с собой. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, сколь ужасными будут последствия, если тебе вдруг вздумается нарушить слово?

– А то, – буркнул Мадж. Вид у выдра был такой, словно ему глубоко плевать на угрозы волшебника. – Скока шума из-за ерунды! – Он совсем уже собрался было вновь приняться за рыбу, но тут к нему наклонился Джон-Том.

– Клотагорб впервые на моей памяти заставил тебя в чем-то поклясться.

– И что с того, приятель?

– Только то, что теперь ты не сможешь прятаться в кусты при первом же удобном случае. Тебе придется или держать слово, или сразу умереть, чтобы не связываться с разгневанным Клотагорбом.

– Слушай, паренек, не учи ученого, – выдр вонзил зубы в рыбину.

– Мадж, да что с тобой? – удивился Джон-Том. – Когда ты успел перемениться?

– С чего ты взял, что я переменился, приятель? Думаешь, я испугался этого старого хрыча? Еще не хватало! Просто я соображаю, что к чему, да пережил, между прочим, парочку ваших пертурбаций. Его толстозадость верно подметил: чем ближе к нему, тем безопаснее.

– Здесь я с тобой согласен, – сказал Джон-Том. – Хорошо, что ты идешь с нами. Кто знает, что нам предстоит…

– Чего? – встрепенулся Мадж, не донеся до рта очередной кусок. – О чем ты там болтаешь, кореш? Я так понимаю, его чудомудрие освободит пертурбатор, или как он называется, а потом – все по домам, верно?

– Может, да, а может, и нет. Рано или поздно мы столкнемся с тем, кто затеял все это, и предугадать, как он поступит, сейчас невозможно.

Освобождение пертурбатора означает спасение мира, однако нам от того не будет ни тепло, ни холодно. Трудно сказать, как все повернется.

По-моему, тот, кто поймал пертурбатор, не обрадуется нашему вмешательству в его дела.

– Ясненько. – Выдр положил кусок обратно на тарелку и привстал из-за стола. – Пожалуй, с меня хватит. Мы не договаривались насчет какого-то там психопата, который сидит на вашем прегорбаторе.

– А как же клятва, Мадж? – напомнил Джон-Том, кладя руку на плечо другу.

– Клятва? Разве я клялся торчать за столом, пока не лопну с натуги?

Ладно, извиняйте и все такое прочее.

Мадж отпихнул стул и устремился в мужскую комнату.

– Что стряслось с водяной крысой? – справился Сорбл, который расположился на насесте близ овального стола; он ухватил клювом жареную ящерицу, стащил ее с вертела, каковой был воткнут в насест, проглотил и довольно причмокнул. – Никак переел?

– Что-то я не припомню, чтобы за Маджем такое водилось, – отозвался Джон-Том. – Он, верно, наконец-то понял, во что ввязался, и поперхнулся собственной клятвой.

– Бывает, – философски заметил Сорбл. – Немногие из нас способны предвидеть последствия тех или иных поступков. Взять, к примеру, меня.

О чем я думал, когда записывался в ученики к Клотагорбу?

– Что? – переспросил чародей, окинув филина суровым взглядом. – Что ты сказал, Сорбл?

– Я сказал, хозяин, что мы все должны равняться на Джон-Тома, который подает нам пример своими песнями. – Филин вежливо рыгнул и улыбнулся, чтобы сгладить впечатление.