Онлайн книга «Инфернальная музыка»
|
Хинкель кивнул: – Как скажешь. Ну, раз ты, приятель, из Лос-Анджелеса, позволяю тебе и твоему хвостатому дружку унести отсюда ноги. Твое счастье, что я по натуре человек добрый. Ты, между прочим, меня от завтрака оторвал. Джон-Том взглянул на осклизлую горку картошки с кетчупом и ощутил желание освободить желудок от съеденного на последнем привале. – Мы по пути кое-что слышали. Это, часом, не ты ли музицировал? – В яблочко. Я над балладой работаю. – Над балладой? – Мадж захрипел – душил в горле смех. – Ты эту гнусь балладой называешь? – Полегче, Мадж, – шепнул Джон-Том. – Постарайся не выводить его из себя. – У тебя что-то на уме, раз ты забрался в такую даль, – задумчиво протянул Хинкель. Джон-Том заметил, что, ко всему прочему, у похитителя мелодий отвратительная осанка. – Случайные путешественники на мой остров не заглядывают. – Нас привела сюда музыка, – ответил Джон-Том. – Горстка аккордов. – Он оглянулся и не был удивлен, обнаружив, что сладкозвучный поводырь предпочел остаться во дворе. Едва ли он заслуживал осуждения. – Надлежит вернуть ее законному владельцу. Как и всю остальную музыку, присвоенную тобою без всякого на то права. – Законному владельцу? – Хинкель пришел в веселое расположение духа. – Интересно. Свеженькая идея. – Пора положить конец кражам, – исполнясь решимости, нажимал Джон-Том. – Ты должен оставить в покое честных музыкантов и певцов, например китов. – Черта с два я их оставлю в покое. – По словам твоих бывших товарищей по ансамблю, ты ступил на этот скользкий путь из желания остаться единственным существом, способным музицировать, и тогда-де людям волей-неволей придется тебя слушать. – Чаропевец понизил голос. – Смею заверить, ты просчитался. Если посадишь под замок всю музыку на свете, любви к тебе не прибавится. – Не прибавится? А вот посмотрим. – Тонкий рот исказила кривая улыбка – визуальный аналог подавленной отрыжки. – Стало быть, вас сюда привели мои бывшие соратники, друзья не разлей вода. Последнее время я был к ним излишне снисходителен, позволял вытворять что вздумается. Ничего, они еще заплатят за этот визит. – Мы бы и сами нашли дорогу. Джон-Том испугался, что усугубит злосчастья и без того жалкого трио. – Они себя называют ансамблем! – пробормотал Хинкель. – Шайка джерсийских бездарей! Взять хоть этого Газерса – возомнил, что умеет играть на гитаре. А Хилл! Что за убожество! Ну а Циммерман? Поглядишь на него – решишь, что бас можно доверить любому ханыге. – Раздался визгливый, пронзительный хохот. – То-то раньше носы задирали! А кто они сейчас? Безголосое отребье! – Почему же ты не отправишь их домой? – Джон-Том сдерживал растущий гнев. – Чего ради томить их здесь? – А того ради! Мне приятно, что им приходится меня слушать. Когда этим зазнайкам был нужен новый певец, они на меня наплевали. Ну а теперь будут слушать, еще как! Целую вечность! – Э, шеф, да ты, оказывается, подлый, – прорычал Мадж. – Нет, крыса, не подлый. Я справедливый. Знаю себе цену. В музыкальном плане. Знаю цену своему таланту. И все ее скоро узнают – альтернативы никому не оставлю. Любому, кто захочет послушать музыку, придется слушать меня! – Хинкель с самодовольной ухмылкой развалился на троне. – А вот когда все познакомятся с моим выдающимся дарованием, когда зауважают меня, вот тогда я, может быть – может быть! – верну кое-что из старой музыки. Кому-то отдам пьеску для пикколо, кому-то – дурацкую любовную песенку. Но не раньше, чем получу заслуженное признание! Он царственно взмахнул рукой. – Ну а вам я дарю свободу. Ступайте прочь. Извольте выйти вон! Кыш отсюда! Я сегодня в великодушном настроении. Джон-Том нахмурился: – У тебя странная речь. Не похоже на обычного хэви-металлиста. Иероним Хинкель фыркнул: – По-твоему, только этот козел Газерс образованный? Да я чуть не защитил диплом бакалавра на факультете экономики в Нью-Йоркском университете! Мадж бочком приблизился к спутнику и прошептал: – Чувак, он сплошную лажу гонит! Да где это видано, чтоб кореш изучал экономику и бросил такое выгодное дельце ради пения в сдвинутом ансамбле? – Мы не уйдем. – Чаропевец мобилизовал свою стойкость. У Хинкеля сдвинулись брови, отчего узкая физиономия вытянулась еще сильнее. Сейчас он выглядел чуть ли не жутко. – Пришелец, не зарывайся! Я тебя отпускаю только потому, что ты не из этих безмозглых болтливых животных, вроде твоей крысы. Мадж вытащил меч. – Шеф, тебе не очень-то легко будет распевать без голосовых связок. А хошь, мы тебе поднимем голос на парочку октав – авось он от этого выиграет? И животным, чувак, ты меня напрасно назвал. Я понимаю, обидеть хошь, да тока ниче не выйдет. Потому как мы тут все животные. – Он прав, – гордо подтвердил Джон-Том. – Ну, допустим. – Хинкель поерзал на троне, перекинув ноги через подлокотник. – Ты слишком много времени провел здесь. И чего же ты ожидаешь от меня? – Освободи музыку. Сними с нее волшебные оковы, пусть каждая гармония вернется к заждавшимся инструментам и глоткам. – Джон-Том указал на мрачные стены башни. – Если решишь остаться здесь, царить на этом острове и развлекаться пением, я буду первым, кто тебя поддержит. Но красть мелодии у других… тебе как музыканту это не пойдет впрок. Совсем наоборот. – Чувак прав от и до! – пролаял Мадж. – Знаешь, шеф, на свете много чего можно слямзить. Уж я-то знаю. Но тока не талант. – Какое красноречие! Ну что, оба закончили? Джон-Том уже подготовил песню. – Не совсем. Если до тебя еще не дошло – ничего страшного. Я всегда твердо верил в аудиовизуальную поддержку. Его руки легли на дуару, и он запел. Из глубин инструмента повалил совершенно незнакомый Маджу эфемерный дым. Густо-фиолетовый, неоново-яркий поток рвался через стык грифов. Выдр отступил на несколько шагов. Уж он-то знал: в такие минуты может произойти все, что угодно. Что именно – этого и сам Джон-Том подчас не мог сказать. У музыки есть уникальное свойство, Не всем, очевидно, известно о том, Ее бесполезно держать под замком, Простор – основное условие роста Неважно чего, будь то джаз или рок, Холодная классика, пылкое буги. Желаешь добра ей – гони за порог Мелодию, сердцем рожденную в муке! На Иеронима Хинкеля все это ни малейшего впечатления не произвело. |