Онлайн книга «Костры на алтарях»
|
– Зачем ты это рассказала? – Я догадалась, что у тебя произошло. – И решила поддержать? – Нет, решила напомнить, что в этой поганой жизни каждый сам за себя. Окажись Камилла на твоем месте, она бы тоже позаботилась о себе. – Жизнь дерьмо, – вздохнул Дорадо. – Но почему мне должно нравиться чувствовать себя таким же куском дерьма, как все вокруг? – А чем ты лучше? – Я хочу быть лучше. – Тогда тебе нужно во что-то верить. – Как ты? – Например. Странное это ощущение – пить с кем-то из одной бутылки. Из горлышка. Забытое ощущение и… странное. Здесь – странное. В Африке Вим легко делил с камрадами и воду из фляжки, и вино из бутылок. Там это было в порядке вещей, там это было нормально. Но пить так тесно с женщиной, с которой ты спал, которая тебя предала, а потом ты снова с ней спал… Странное ощущение. При этом Вим понимал, что, если бы они пили вино из бокалов, вряд ли бы их разговор оказался столь искренним. – А ведь ты меня предала. – Так было нужно. – Разве вера не накладывает на человека моральные обязательства? – Ты не веришь. – А если бы я был мусульманином? – Есть только одна истинная вера. – Католическое Вуду? – Да. – И ты никогда не предашь вудуиста? Чика-Мария обдумывала ответ почти минуту. Приложилась к бутылке, но сразу же вернула ее Дорадо. Пару раз неуверенным жестом провела рукой по волосам. Покрутила головой. Наконец сказала: – Я думаю, ты сильный человек, Вим. Не без слабостей, но сильный. Я не такая. Я сбежала от Усмана, потому что надоела ему и он решил перепродать меня какому-то приятелю. Я сбежала, но вернуться к матери не могла. Мне было двенадцать лет, и я даже ноги толком раздвигать не умела. Как думаешь, долго бы я протянула в Анклаве? – Не очень, – кивнул Дорадо. Но Чика не ждала ответа, не услышала его. Она рассказывала о своей нехитрой жизни, рассказывала, судя по всему, впервые и не собиралась останавливаться. – Мне повезло, я случайно забрела в Palmenviertel, где меня подобрал хороший человек по имени Гельмут. Он накормил меня, разрешил помыться и позволил переночевать в одной комнате с его детьми. А на другой день отвел меня в приют при соборе Святого Мботы. – И снова улыбка. И снова немного робкая. – Не скажу, что в приюте было особенно весело, но другого шанса выжить мне не дали. – А теперь голос девушки стал тверже. – Вуду – моя семья, Вим, и ради нее я не задумываясь обману или предам. * * * территория: Европейский Исламский Союз Мюнхен, столица Баварского султаната «Башня Стражей» идти ва-банк тоже надо уметь – Судя по всему, Хамад, твой козырь оказался пустышкой, – произнес Аль-Кади, испытующе глядя на майора. – Дорадо не поддался. – Или сделал вид, что не поддался, – немедленно ответил Аль-Гамби. – Ты имеешь в виду фразу, которую Дорадо произнес в конце разговора? – Совершенно верно, господин генерал. Она показывает, что Дорадо небезразлична судьба девушки. И дает Хамаду еще один шанс. Если бы проклятый dd промолчал, если бы совсем никак не показал своего настоящего отношения к Камилле, майору нечем было бы ответить генералу. Пришлось бы признать, что он не только проиграл Дорадо схватку, но и не сумел разобраться в этом человеке, не сумел отыскать струнку, задевающую душу dd. – Дорадо мог произнести фразу нарочно. – Для чего? – Чтобы показать, что ему небезразлична судьба Камиллы. – Для чего? Аль-Гамби понял, куда клонит генерал, но прекрасно знал, когда ум и сообразительность следует демонстрировать ему, а когда – начальству. Сейчас настала очередь Аль-Кади. – Дорадо хочет, чтобы мы думали, что можем на него давить с помощью Камиллы, хотя в действительности она ему безразлична. – Слишком сложно для dd, господин генерал. – Мы говорим о том самом dd, который выставил тебя дураком, или о каком-то другом? – О том самом, – подтвердил Хамад. – Но хочу заметить, что мы вышибли из Камиллы все воспоминания о ее встречах с Дорадо, о ее мыслях, о ее чувствах. Я больше чем уверен, что Дорадо ее любит. По-настоящему любит. – В первую очередь люди думают о себе. – Дорадо пытался показать, что девчонка для него ничего не значит. Но последняя фраза расставила точки над i: Дорадо переживает. Полагаю, этой фразой он дал нам знак. – Какой еще знак? – поморщился генерал. – Хамад, хватит играть в шпионов! – Что, если во время разговора рядом были его компаньоны, и Дорадо не мог говорить открыто? Такое ведь возможно? – Возможно, – признал Аль-Кади. – И эта фраза – единственная его возможность сказать, что разговор не окончен. Генерал подошел к окну, несколько мгновений молча стоял, разглядывая Мюнхен, после чего, не оборачиваясь, поинтересовался: – Ты хочешь продолжить? – Так точно. – Хочешь отправиться в Москву? – Другого выхода у нас нет. – Пожалуй. – Снова короткая пауза. – Бери девчонку, бери пятерых спецназовцев, садись в самолет и лети. Справишься – станешь полковником. Не справишься… – В лучшем случае я буду до пенсии пересчитывать деревья в какой-нибудь австрийской дыре, – криво усмехнулся Аль-Гамби. Генерал не повернулся к майору, не поддержал шутку, хотя бы ради шутки. Остался предельно серьезен: – Все правильно, Хамад, в лучшем случае так и будет. Но это в лучшем случае. * * * анклав: Москва территория: Болото бар «Пьяный мастер» хороший товар всегда найдет покупателя Если хочешь пройти в заведение незаметно, воспользуйся задней дверью. Как правило, она выходит во внутренний двор или в узкий переулок, где мало посторонних глаз и ушей, где никто тебя не заметит, а если и заметит, то не обратит внимания. Ведь люди, которые предпочитают замусоренные закоулки, хорошо усвоили золотое правило: «Меньше знаешь – дольше живешь». Они не полезут в чужие дела и не станут корчить из себя героев. Если увидят распластанное на асфальте тело – вытащат бумажник и пойдут дальше, если заметят, что из черного хода выбегают грабители – отвернутся. В закоулках свои правила. Именно поэтому предусмотрительные хозяева оснащали задние двери не меньшим, а то и большим количеством видеокамер, чем главные. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. |