Книга Шестой моряк, страница 19 – Евгений Филенко

— Ты что, шутить надо мной удумал? Кто такой Говенная Морда... за такие вопросы удавить мало!

— Да не знаю я...

— Хм! Он не знает. Ты что, из-под земли выкопался, такой незнамка?

— Можно сказать и так. Я из Узунтоймалсы сбежал.

— Нет, уж лучше я тебя прямо здесь и удавлю, чем слушать твои околесины! Из Узунтоймалсы он сбежал... Оттуда никто еще не бегал. Никто с того дня, как ее Стрелоглазец обустроил. И сам он, говорят, там же сгинул.

— Я и есть Стрелоглазец.

— Стрелоглазец, говоришь? Хм... Долгонько же ты оттуда выбирался.

— Да уж не без того.

— Врешь, я по глазам вижу — врешь.

— Ну, как хочешь, так и думай.

— И как же ты оттуда сбежал?

— А вон через ту дыру.

— Это что же — я могу свободно туда впереться и дойти до самой Узунтоймалсы?

— Можешь. Только что ты станешь делать в моей камере?

— И то верно. Куда проще взять пойти ко дворцу и выругать Свирепца жирным кабаном. Сразу определят под землю, и собственную камеру, небось, выделят... Так что, даже если и не врешь, никакой пользы от твоего знатья мне нету.

— Похоже, что так.

— И следует из этого, что и от тебя самого нет мне пользы.

— Ты меня только до дворца доведи, и сразу будет тебе польза.

— Нет, на такие посулы ты меня не купишь. Как ни повороти, а всего проще мне тебя аккурат здесь и закопать.

Прежде чем успеваю возразить, ощущаю что-то горячее и твердое у себя под сердцем. Насмешка судьбы: сбежать из самой головоломной темницы и умереть в выгребной яме от ножа нищего оборванца!

А двадцать пять лет гнить в собственной тюрьме — это что? Это вам не насмешка судьбы, это издевательский гогот...

Измещение.

Вытаскиваю нож из-под ребра этого костлявого урода и вытираю об его же лохмотья. Тоже мне... Стрелоглазец. .. простого ножа не увидел...

Зато теперь я знаю, как выбраться из Охифурха и в какой стороне лежит королевский дворец. Это новое тело усыпано гнойными болячками, но в сравнении с предыдущим оно кажется полным сил и здоровья. Вот только совать свой вечно насморочный нос во дворец хочется ему меньше всего на свете.

— Эй, Мухоядец!

Это я Мухоядец. Таково мое прозвище. А имя, данное мне отцом при рождении на свет, я давно уже забыл.

— Кого ты тут замочил, паскудный подонок?

Мычу что-то невразумительное, почтительно приседая и по звериным обычаям отводя взгляд. Ульретеогтарх Говенная Морда, властелин выгребных ям, король Охифурха, возникает по обычаю своему как бы из ниоткуда. Только что его не было — и вот он здесь, кряхтит, кашляет, сморкается, того и гляди рассыплется в труху, и не сразу поймешь, что все это одна видимость. Те, кто не понял и вел себя неподобающе, давно укрылись где-нибудь здесь же земляным одеялом... Краем глаза ловлю выражение лица Ульретеогтарха, нет ли недовольства моим поступком. Да и какое там у него лицо — бурая маска, вся в буграх, шрамах и морщинах, одно слово Говенная Морда...

— Кто это, Мухоядушка?

Напускная любезность голоса никого здесь не обманет. Ульретеогтарх явно раздражен тем, что в его королевстве что-то произошло без его ведома и соизволения.

— Это... это... господин мой, он говорил, что удрал из Узунтоймалсы. А я не поверил и наказал за брехню.

— Удрал из Узунтоймалсы? Хэх-х... — Говенная Морда переворачивает мертвеца своим костылем на спину. Склоняется над ним и долго-долго всматривается в серое высохшее лицо. Его молчание становится зловещим... Наконец Говенная Морда отверзает уста. — А ведь он не набрехал тебе, Мухоядец. Я его знал, этого бедолагу. Еще в ту пору, когда он был важный и сытый... на козле не подъедешь. Это ведь он построил этот город. От самого высокого дворца до самой глубокой темницы. Неужели он тебе ничего не говорил об этом?

Лгать Ульретеогтарху в глаза — последнее дело. Мигом усмотрит твою ложь и накажет — пожалеешь, что на свет народился. Хотя я уж давненько об этом жалею...

— Говорил, господин мой... да я не поверил.

— И зря. Впрочем... изношенный был материалец, негодящий. Одно слово — не жилец. Не запори ты его нынче — королевские ищейки затравили бы днем позже.

С облегченьицем вас, господин Мухоядец!

— И все же, — Говенная Морда поднимает корявый палец, — следовало мне сказать. Впредь не поступай так своевольно. Ты в этих краях не хозяин, а наниматель-временщик. Ты помрешь, я останусь. Так что мне все про все знать нужно.

— Да, господин мой.

Ульретеогтарх обстоятельно сморкается и отхаркивается, и уже совсем было собирается сгинуть по своим державным делам.

Но что-то ему во мне не нравится. Что-то его беспокоит, и что-то в моем подобострастном облике режет ему глаз.

— Мухоядушка, — сипит он самым ласковым голосом, на какой только способен. — Сынок... А кто это в тебе поселился без спросу?!

«Неужто еще один колдун на мою голову?» — «А ты не знал? Попробуй-ка удержи в своей власти весь этот гадюшник, протяженностью, пожалуй, что и побольше той части города, в которой живут-поживают и знать о нас не желают добрые горожане! Тут одним костыликом не обойдешься. Господин же наш Ульретеогтарх Говенная Морда правит всем Охифурхом взыскательно и справедливо никак не менее десяти годков. А как он обошелся со своим предшественником, лучше про то и не вспоминать». — «Ну, коли уж он колдун, то и мне таиться не с руки». — «Попробовал бы ты... таились тут некоторые, так их от городской стены отскребать пришлось...»

— Ты угадал, колдун. Здесь нет Мухоядца. Был, да весь вышел. Осталась пустая оболочка, которую я по острой нужде набросил на свои плечи.

— Угу... а пришел ты, надо полагать, в этой одежонке? — Ульретеогтарх толкает костылем труп Стрелоглазца.

— Так и было.

— Уж не удумал ли ты примерить на себя и мою дряблую плоть?

— В этом нет надобности. Пока что меня вполне устраивает новый облик.

— Доносились слухи... — бормочет Ульретеогтарх. — Как только Свирепец пропал, что-то у дворцовых жрецов-мудрецов не заладилось с поисками, пошло драным кверху. А может, кто-то мешал этим поискам... Стало быть, это тебя Страхостарец поднял из мрака, чтобы вернуть Итигальтугеанера?

— Нет, не так. Не вернуть, а найти.

— Не вижу разницы. Это важно?

— Это исключительно важно.

— Ну, твоя забота... Помолчи-ка, дай мне время подумать, понять, как ты устроен и как действуешь.

— Позволь мне уйти, и думай сколько влезет.

— Разве я могу задержать тебя? Одно вижу сразу: не так уж ты оказался могуч, что до сей поры не преуспел в своих поисках.