Онлайн книга «Хаосовершенство»
— Кауфман! Черт бы тебя побрал! Ответь! Моратти уже в третий раз пытался связаться с Максом. Не погиб, заморыш, уцелел в цюрихском своем бункере. Тем лучше — поквитаемся лично. Мертвый подошел к окну и улыбнулся. Хаос — это первый шаг к Совершенству. — «Хаосовершенство»? — переспросила Патриция. — Да-а, — подтвердил Олово. — Оно. — Красиво. — Он сдела-ал. — Слуга ткнул пальцем в Кристиана. — Я о названии. — На-азва-ание сдела-ал я-а. — Не ожидала. — Патриция медленно перевернула несколько страниц альбома. Подняла голову и посмотрела на Олово: — Не ожидала от тебя. — Са-амо пришло. — Теперь я говорю о твоем хобби. — А-а… — Слуга погладил голову и коротко объяснил: — Па-амять. — Подумал и добавил: — Ва-ажно. Вот так: память. Потому что важно. Потому что как ни крути, а без прошлого нет будущего, не вырисовывается оно, не складывается. И святость дальше идет, и мерзость, и подвиги, и грехи. Все накручивается на Колесо. Ни о чем нельзя забывать. — Сколько у тебя альбомов? — Этот — двена-адцатый. — Олово вздохнул: — Я-а не сра-азу понял, что па-амять можно снима-ать на-а фото. — Ты и так сделал много, — прошептала Патриция, вновь возвращаясь к страницам альбома. Разные города и Анклавы. Разные люди и разные эмоции. Здесь они убивают, а здесь смеются. Здесь умирают, а здесь целуются. Вот горящий вертолет, а вот горящее сердце: юноша несет подруге букет цветов. Тысяча отражений огромного мира. Тысяча последних шагов к Станции. Сингапур и Марсель, Эль-Париж и Ланданабад… Половина запечатленных зданий уже сгинула, как и многие запечатленные люди, но не все. Главное, что не все. И у тех, кто выжил, есть надежда. — Вы прекрасный мастер, Кристиан. — Спасибо. Последняя страница, последняя фотография контракта. Кадр № 1000 Энергетическое Копье. Тринадцатый полигон «Науком», Станция, август. «Совершенство». — Вам спасибо, Кристиан, — мягко произнесла Патриция, закрывая альбом. — Есть планы на будущее? — Так далеко я стараюсь не заглядывать, — грустно пошутил фотограф. — Отчего? — Все слишком быстро меняется. Была мысль отправиться в мир, в Европу или на юг, посмотреть, что творится, отразить последствия аварии, но Жозе отговорил. Куда идти? В ад? Большая часть атомных электростанций бабахнула, большая часть городов в руинах, связь обрывками, власть местами, военные пытаются организовывать зоны безопасности, гражданские вооружаются и закрывают свои районы от чужаков… Хаос. «Неужели тебе не хватило дерьма?» Хватило, даже слишком. Задумавшись, Кристиан пропустил момент, когда Патриция снова начала говорить: — Колонизация — это очень тяжелый, но и очень интересный труд. Мы будем строить новый мир: города и дороги, заводы и фермы, порты, мосты, храмы… Уверена, ваш талант позволит в полной мере отразить грандиозность происходящего. Эх, Агата, чуть-чуть ты не дождалась. Чуть-чуть. — Наверное… — Фотограф встал с дивана и посмотрел на сидящую в кресле девушку. — Я… я, наверное, соглашусь, да… Но позвольте мне все обдумать? — У вас будет столько времени, сколько вам потребуется, Кристиан, — кивнула Патриция. Она проводила вышедшего фотографа взглядом, после чего посмотрела на Олово. Тот улыбнулся: — Ты ста-ала взросла-ая. — Это плохо? — Это зна-ачит, что все не зря-а. — Спасибо. — Пэт помолчала, а затем задала волнующий ее вопрос: — Пойдешь со мной? Слуга ответил виноватым взглядом. — Нет? В голосе Патриции не было удивления, лишь безмерная грусть. — Я-а хочу побыть один, — глухо ответил Олово. — Совсем один. Гончий Пес устал. Гончий Пес потерял хозяина, и никто в мире, даже великая дочь великого мастера, даже девушка, которую Гончий Пес любил всей душой, не сможет занять место Кирилла. Не сможет, и все. Гончий Пес просит его отпустить. Гончий Пес заслужил одно желание. — Мне будет тебя не хватать. — Мне тебя-а тоже. Девушка отвернулась. Помолчала, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, справилась и вновь посмотрела на Олово. — Я выбрала «Мир-1», Владыка сказал, что возьмет «Мир-3». Еще пару планет мы будем колонизировать в ближайшие два-три года, остальные останутся свободными лет шесть-восемь. — Мне хва-атит и одного года-а. Или двух. Я-а не протя-ану дольше. — Выбирай любой мир, — тихо сказала Пэт. В ее глазах стояли слезы. — Даю слово, что тебя никто не побеспокоит… — Спасибо тебе за все, — глухо повторил Ганза. А потом оторвал взгляд от свежей могилы и виновато посмотрел на Саймона. — Понимаю, что прозвучало пошло, но что, черт возьми, я еще могу сказать? Что Чайка был велик? Это все знают. Что он совершил невозможное? Стал одним из трех гениев, прорубивших землянам дорогу к звездам? Об этом не узнает никто. Потому что это правда. И еще правда в том, что Чайка похоронен так, как жил: под чужим именем, на чужой земле, и лишь выбитая на камне птица подскажет знающим, кто именно покоится на кладбище Станции. И еще правда в том, что легенды не умирают. — Я верил в него. Мы были знакомы всего пару месяцев, много ругались, но я знал, что он сможет… — Ганза покачал головой: — Но не думал, чем ему придется заплатить. — Ты сделал его счастливым, — тихо произнес Саймон. — Ну, или не ты, а ваша затея… Вы сделали для него больше, чем кто бы то ни было. — Что ты хочешь сказать? — Чайка ушел на глубину, в бинарный, мать его, код. — Хост улыбнулся. — Стал системой. Улыбнулся, потому что помнил не валяющегося на грязном полу друга, не глаза его, полные крови и «синдина», не скрюченные пальцы, не перекушенные губы, а слова… Тихий, едва различимый в предсмертном хрипе шепот: «Я там, Десять Моисеев… Я там… Завидуй, сука…» — Прощай, брат. «Прощай…» Саймон вздохнул и посмотрел на Ганзу. — Что теперь? — Пойдем дальше, — пожал плечами гений. — Будем придумывать что-нибудь новое. «Интересно, а какой ответ я планировал услышать на свой идиотский вопрос?» |