Книга Мы с тобой одной крови. За строками досье, страница 33 – Николай Леонов

– Подумаю, – неуверенно ответил Еланчук. – А какова цель?

– Полагаю, готовится грязная история на предстоящих президентских выборах, – ответил Гуров. – Мне лично Ельцин сегодня несимпатичен, но он законно избранный президент, и у оппозиции альтернативы ему не видно.

– Но масса демократических блоков станет выдвигать молодых порядочных кандидатов.

– Ну и дай бог им удачи! Наша задача – следить, чтобы все проходило по-честному, не устроили кровавую смуту и на грязной волне не вытолкнули на трон фашиста.

– Тебе говорили, что ты наивен?

– Множество раз.

– Больной перед смертью потел? – Еланчук тихо рассмеялся. – Извини, старый анекдот.

– Слушай, умница. – Гуров заговорил шепотом, но с такой злостью, что Еланчук отшатнулся. – Все надо мной подшучивают, критикуют, мне надоело слушать. Не хочешь участвовать – катись! Пусть я даже не Дон Кихот, а лишь Санчо Панса, но сидеть сложа руки и ждать, когда за мной придут с веревкой, не желаю. Нам нужен человек, разбирающийся в нынешней политической ситуации, партиях, группах, течениях, главное – в интригах.

– Нереально, любой политолог будет субъективен. Тебе придется самому разбираться в этом дерьме. Смотри “ящик”, читай газеты, делай выводы.

– Попробую. – Гуров вздохнул. – Нам необходима постоянная связь, не рация с ограниченным радиусом действия, телефонная. Как это называется?

– Пейджер. Нужно по триста пятьдесят долларов на человека и пятьдесят долларов в месяц.

– Доллары я найду, а ты обеспечь эти аппаратики, подключение к диспетчеру.

– Нет проблем. – Еланчук взглянул на часы.

– Поехали. – Гуров встал.

– Ехать так ехать, сказал попугай, когда кошка тащила его из клетки, – Еланчук направился к своей машине.

– Старые анекдоты – признак отсутствия собственных мыслей, – сказал вслед Еланчуку Гуров.

– Ты от доброты не заболеешь, – пробормотал Еланчук тихо, чтобы товарищ его не услышал.

* * *

Гуров вернулся в свой кабинет и выяснил, что экспертиза установила: пуля, изъятая из стены в феврале, и пуля, убившая депутата в июне, были выпущены из одного и того же “вальтера”.

Сообщив новость, Крячко взглянул вопросительно. Гуров кивнул и сказал:

– У нас есть шанс выйти на убийцу, если он учился в школе КГБ вместе с Исилиным.

– У меня список только одной группы.

– Надо будет, достанем списочный состав курса. Артем Ермаков возился с компьютером, не обращая внимания на разговор начальников.

– Опера звонили? Никто ничего не зацепил?

– Звонили. Пусто. Я, извини, Лев Иванович, распустил ребят по местам, надо меру знать.

– Молодец.

– Звонили с телевидения неоднократно, желают взять у вас интервью. Я объяснил, что вы человек занятой и вообще не по этому делу, а я, как ваш секретарь, гарантирую, что Лев Иванович Гуров по “ящику” выступать не будет. Видно, звонили по нарастающей – от замуборщицы до заведующей редакцией, просили вас позвонить, но я телефон не записал.

– Снова молодец. Присядем, покурим, пораскинем мозгами, или, как выражаются молодые, подобьем бабки.

– Надо их, Лева, иметь, а потом подбивать. Гуров перегнулся через стол, постучал пальцем по столу Крячко, сказал ласково:

– Станислав, не тяни, выкладывай, что тебе удалось раскопать.

– Подробно?

– Лишь самую суть.

– Не знаю, зачем покойный Исилин сидел в приемной Карасика, если они несколько раз обедали в отдельном кабинете ресторана.

– Станислав, ты гений!

– Учусь, дурные болезни заразительны.

– Как тебе удалось?

– Дедовским способом. Установил, где обедает Карасик, дальше и рассказывать нечего.

– Значит, связь Карасика с Исилиным установлена прочно. Полагаю, что эти два звена в центре цепи, один конец которой ведет к Белоусу, другой – к убийце.

– Возможно, но отнюдь не наверняка.

Зазвонил телефон, Крячко усмехнулся, снял трубку.

– Приемная. Здравствуйте. Полковник Гуров вернулся. Не знаю, у него люди. – Крячко прикрыл трубку рукой. – Лев Иванович, телевидение. Пошли их сам, не отстанут. – Он не убирал трубку от уха, ахнул. – Как? Неужели лично? Какой юмор, девушка, когда вы разговариваете с милиционером! Мы польщены, я доложу...

Гуров сидел напротив, подперев голову ладонью, улыбался, завидуя другу, который почти всегда пребывал в хорошем настроении. Крячко брякнул трубку на стол и сказал:

– Лев Иванович, ты хоть изредка “ящик” смотришь? у них есть ведущий, некто Александр Турин. – Он назвал известную фамилию, которая даже Гурову была знакома, мало того, данный тележурналист сыщику нравился.

Гуров взял трубку, сказал:

– Здравствуйте. Полковник Гуров у телефона.

– Здравствуйте, Лев Иванович. Мои девочки никак не могли вас отловить. Они объяснили вашему товарищу, что мы хотим пригласить вас на мою передачу.

– Я передачу пару раз видел, мне нравится, и вы, господин Турин, лично мне симпатичны, – ответил Гуров. – Я благодарен за внимание, но вынужден отказаться.

– Лев Иванович, вы, видимо, не поняли. – Турин говорил мягко, хорошо поставленным голосом. – В моей передаче с удовольствием участвуют президенты.

– Обязательно. У президентов такая профессия. Турин искренне расхохотался.

– Вы считаете, президент – это профессия?

– Я никак не считаю, сказал, и все, – Гуров сдерживал раздражение. – Моя работа, уважаемый телеведущий, связана с некоторым риском, я не хотел бы, чтобы и фамилия моя упоминалась. А откуда вы ее узнали и данный номер телефона?

– У нас большие возможности. Лев Иванович. Простите, но вы же не выдаете свои источники информации.

– Пользуйтесь своими возможностями и источниками аккуратнее. Я вас прошу больше сюда не звонить и имя мое нигде не упоминать.

Гуров понимал, что ведет разговор неправильно, с телевизионщиком не следует конфликтовать, надо встретиться и выяснить, кто назвал полковника Гурова, почему популярной передаче понадобился полковник милиции, и многое другое. И, словно отвечая на мысли Гурова, сидевший напротив Крячко сказал:

– Ты не великий сыщик, а самолюбивый дурак.

– Лев Иванович, у меня для вас есть информация, которую не стоит обсуждать по телефону. Давайте встретимся, поговорим, возможно, вы измените свое отношение к телевидению.

– Я уже говорил, что мне нравится ваша передача, я встречусь с вами с удовольствием, только не перед камерой.

– Сегодня вечером?

– Отлично. Где и в какое время?