Онлайн книга «Хождение за тридевять веков. Торговый гость из будущего»
|
Через три дня бывший галерник сошел у Альмерии, а последний подошел к Михаилу: – Господин, позволь мне остаться на судне. – Но ведь мы сюда, в твои края, можем никогда не вернуться. – Я понимаю. Моя родина недалеко, в Малаге. Но родственников у меня не осталось. И в городе… – он замялся. – Говори как есть, я должен знать правду. Ты беглый каторжник? – спросил Михаил. – Нет, господин! Просто я взял деньги в долг у ростовщика и, думая подзаработать, купил на них каравеллу. В первом же плавании судно с товаром захватили берберы. Теперь у меня нет судна и есть долг. Если я вернусь в город, меня посадят в долговую тюрьму. Платить за меня некому, потому и возвращаться я не вижу смысла. – М-да, с галеры в тюрьму – перспектива не самая лучшая. Тебя как зовут? – Раньше – дон Мигель, – испанец горько усмехнулся. – Но все осталось в прошлой жизни. На галере нас всех звали одинаково – эй, ты! – Если есть желание, Мигель, оставайся. Но трудиться будешь, как все. И еще: трусости и предательства я не прощу. – Хорошо, господин, меня устраивает. Может, у тебя в стране мне удастся сколотить деньжат и купить новую посудину? – Все зависит от тебя. Григорий, у нас есть какие-нибудь запасные штаны? – Есть рабочие. – Отдай Мигелю, он остается в судовой команде. У Григория от удивления едва глаза на лоб не вылезли. Но он промолчал – не его дело хозяину перечить. Бывший галерник скинул сопревшее тряпье и тут же надел порты. Когда проходили мимо Малаги, испанец долго не сводил взгляда с родного города, глаза его увлажнились. А через день на стоянке у Марбельи он исчез. Все было как всегда. Развели костер, сварили похлебку, поели. А когда укладывались спать, к Михаилу подошел Григорий. – Хозяин, гишпанец пропал. – Как пропал? – Нет его нигде. Пропали штаны-то. – Да черт с ними, со штанами. Ты посмотри, не пропало ли еще чего. Григорий осмотрел судно. – Да нет, все на месте. – Ну и Господь с ним. А утром Мигель заявился к завтраку. Его было не узнать. Он побрился, постригся, на нем была чистая рубаха и башмаки, и выглядел он не хуже русских из судовой команды – настоящий кабальеро, только шпаги не хватало. Но за широким поясом торчали ножны с ножом. – Мигель, ты что, ограбил кого-то? – Нет, долг небольшой получил с одного человека. Господин, прости за отлучку. Думал, если попрошусь – не отпустите. – Больше так не делай, – только и осталось что сказать Михаилу. Ночевали у Альхевираса, перед самым Гибралтарским проливом. Пройти самое узкое и опасное из-за пиратов место надо было днем. Но, на счастье команды, через пролив шел испанский галеон – воинское судно, и русский корабль пристроился в кильватер сзади. Испанец потом повернул влево, вдоль африканского берега, а купцы – направо, забирая на север. Они стороной обошли Кадисский пролив и до ночи успели дойти до португальских земель, заночевав у Фару. Дальше крупные города, вроде Лиссабона или Матозиньюш, проходили мимо – за стоянку у причала чиновники в портах брали приличные деньги. Стоянки у берегов не стоили ничего. Когда же требовались продукты или вода, швартовались у деревянных причалов маленьких городов, где удавалось дешево купить крупы, хлеб, свежую рыбу или овощи. Все-таки десяток человек, причем молодых, здоровых мужиков, и за день они съедали много. По совету Мигеля от Сантандера взяли строго на север, оставив по правому борту Бискайский залив, и через четыре дня вышли к французскому Лорьяну. Постепенно стало прохладнее, моряки стали надевать рубахи, жилеты. А уж когда прошли Английский канал, пристали в Гавре – надо было прикупить провизии и одежды. Особенно страдал теплолюбивый Мигель – ему купили суконную курточку и войлочную шапку, напоминающую еврейскую кипу. Движение в проливе Па-де-Кале было оживленным. С севера на юг и обратно шли торговые суда, с французского и голландского берегов к английским землям шли крупные и мелкие суда. Кроме того, в прибрежных водах патрулировали английские и французские военные корабли. Прямо не пролив, а суп с клецками. Григорию, стоявшему на рулевом весле, приходилось быть настороже. В помощь ему на носу сидел впередсмотрящий. Мигель постепенно осваивался, изучал русский язык, но все же Михаилу приходилось служить ему переводчиком. Он сдружился с Захаром из команды Пафнутия. По-русски Мигель говорил со смешным акцентом, но, по мере языковой практики, все лучше и лучше. Глядя на него, Пафнутий однажды спросил Михаила: – Чего ты с ним в Москве делать будешь? – Пусть с командой плавает. У меня задумка есть. Испанец, как я погляжу, понимает в кораблях. Пусть он небольшой корабль, вроде ладьи или даже шхуны, построит – по своему, испанскому, разумению. Я так понимаю, что испанцы да португальцы суда лучше наших делают. Сам видишь, под косым парусом судно лучше идет. А наши все за прямые паруса держатся. Нам же надо все лучшее перенимать, и чем быстрее мы будем это делать, тем легче жить будет. К тому же такой вывод делаю: возьмешь самое передовое – обгонишь конкурентов, деньгу собьешь, богаче будешь. Конечно, догонят потом, на тебя глядючи. А ты и сам на месте не стой, вперед иди. – Эка ты размахнулся! А меня в долю возьмешь? – Ты насчет чего? – Сам же говорил – про Мигеля, про верфь… А я ведь даже место знаю – у моего сродственника деревня и землица есть под Ярославлем. – Подумать надо, с Мигелем поговорить. – Чего с ним говорить? Положить хорошее жалованье – любой согласится. – Сначала до дома добраться надо, товар продать. Да и судно за месяц ведь не построишь. Лес нужен, доски пилить да сушить. – Верно. Ох и глазастый ты, Михаил! А до меня насчет строительства кораблей по гишпанскому образцу и не дошло. Спасибо, надоумил. Есть у тебя хватка, только торгуешь неважно. – Всему свое время. Через неделю они подошли к берегу Дании. Вода изменила цвет, и из зеленовато-голубой сделалась свинцово-серой. И прохладой сильно веяло, как ветер налетал. Чувствовалось, что забрались далеко на север. Да и море само называлось Северным. Кутаясь в курточку, Мигель спросил: – Здесь всегда так холодно? – Нет, только зимой. А на Руси зимой еще холоднее, снег лежит, а реки подо льдом. – Что такое «снег»? – Увидишь. Через пролив Скагеррак вышли в пролив Каттегат. Впереди лежал самый неприятный участок пути: в узости между Хельсингборгом и Мальме курсировали датские военные суда, собиравшие дань с торговых судов. Всего-то сотня миль – и Балтика. Но как прорваться туда? На обоих берегах пролива народ совсем не дружественный. На датском берегу – потомки норманнов, на шведском – викингов, и все алчут денег, добычи. |