Книга Стрелецкая казна, страница 16 – Юрий Корчевский

Обратно плыли вообще удачно, ветер попутный дул в паруса, течение подгоняло. Еще один день — и будем в Нижнем. Может быть, с Еленой что случилось? Ночью я закрыл глаза и попытался проникнуть в ее сны. Что-то непонятное — огонь, пожарища, дым, мелькают татары с оружием. Нет, непонятно. Я уснул и проснулся утром с четким осознанием, что сон был непростой. Как бы в наше отсутствие татары на Нижний не напали. Я подошел к Ивану.

— Далеко ли до Нижнего? Иван всмотрелся в берега.

— К вечеру дома будем.

— Мой тебе совет — держись левого берега, к правому не приставай. Ежели встречные суда увидишь — остановись, расспроси.

— А что случилось?

— Нехороший сон видел, — соврал я, — что в наше отсутствие татары город осадили.

— Свят, свят, свят, — перекрестился Иван. Потом задумался, припоминая. — А ведь и правда — вчера встречных не было, сегодня — тоже. Эй, Никита! — окликнул он кормчего. — Сегодня суда навстречу попадали?

— Нет ишшо.

Иван перестал улыбаться. Если город осажден, делать нам на пристани нечего. Груженые ушкуи угонят вниз по Волге — Итилю, прямиком в Казань, а матросов возьмут в полон. И суда и груз достанутся татарам. Во время боевых действий неписаный закон — не трогать купцов и груз — не действовал.

— Может, назад повернем, тут до Рязани два дня ходу?

— Нет, Иван, пока беды нет, чего дергаться? Когда до Нижнего будет недалеко — верст десять-пятнадцать, пристанете к левому берегу, — хорошо бы у деревеньки какой. Я схожу в Нижний, все разузнаю и вернусь. Коли плохо дело и татары город в осаду взяли — уйти можно, а если ничего не случилось — вот он, город, недалече.

— Разумно молвишь. Ну да ты в ратных делах куда как смышлен. Я во всем полагаюсь на тебя.

— Жди четыре дня, Иван. Ежели не вернусь вовремя — разворачивай суда и уходи вверх по Оке.

— Ой, беда! — запричитал купец. — У меня семья там, а я здесь.

— Еще ничего не ясно, а ты уже охаешь. Иван, возьми себя в руки.

— Хорошо, хорошо. Только ты там обязательно моих проведай — как Лукерья, как детки.

— Слово даю. Только людям своим не говори ничего, ни к чему беспокоить. Глядишь, обойдется все.

— Так, так, правильно говоришь, я нем как рыба.

Часа через два хода по пустынной реке на повороте показалась деревушка. Купец распорядился пристать к берегу. Команда недовольно заворчала:

— Какой отдых, до дома — меньше полдня пути.

Но Иван был непреклонен. Во всем, что касалось денег и дела, купец был жестким и расчетливым.

Я легко соскочил на берег. Не дожидаясь, когда установят сходни, отвязал маленькую лодочку, что болталась на веревке за кормой, и принялся работать веслом. Гнал, как на соревнованиях, и часа через три город стал виден как на ладони. Предместья города горели, по улицам скакали и бегали татары. Уж их одежды, шлемы и вооружение я не спутаю ни с какими другими. Кто успел — убежали в крепость. Те жители, что остались, в полной мере пожинали плоды своей нерасторопности.

Крепость осаждали с южной стороны, в городе хозяйничали с восточной и южной. Мне было видно, как толпы беженцев, таща на себе самое ценное, уходили из еще не захваченных татарами районов города в окружающие леса. Успеют дойти — спасены: в леса татары не суются.

Так, надо быстрее найти дом купца. Прикинув приблизительно, где он располагался, я помчался туда. Улицы как вымерли, дома стояли с распахнутыми дверьми и воротами. Сейчас здесь не было татар, не было и жителей. Вдали мелькнул человек, но, увидев меня, тут же юркнул в проулок.

Почти квартал пришлось идти быстрым шагом. Бежать я не хотел, опасаясь сбить дыхание. Наткнешься внезапно на татар — тяжело драться со сбитым дыханием.

Вот и дом купца. Ворота и калитка закрыты на запоры. Татар это не остановит. Перелезет джигит через забор, распахнет ворота — и десяток грабителей с визгом и воплями ворвется во двор, а затем и в дом, хватая все, на что упадет взгляд.

Вот и я стучать не стал — просто перепрыгнул забор и направился к дому. Дверь заперта, наружного замка нет. Стало быть, в доме кто-то есть. Я заколотил рукою в дверь. Почти тотчас раздался старческий голос:

— Кого нечистая принесла в лихую годину?

— Охранник я купеческий, послан узнать — успела ли Лукерья с детишками в кремле укрыться?

За дверью загремели запоры, она приоткрылась, вышел дед «сто лет в обед». Я такого раньше в доме и не видел.

— Ушли они, давно ушли — с детками, и супружница, значит, евонная.

— А ты кто, дедушка?

— Сосед я их, из дома напротив. Уходить — стар уже, а тут за домом присмотрю.

— И ты бы уходил, сосед. В плен тебя не возьмут — года большие, так походя зарубить могут.

— Однова помирать срок, сынок.

— Смотри, дед, я тебя предупредил. Двери закрывай, пошел я. На душе отлегло — хоть семья купеческая под падежной защитой каменных стен. Теперь надо к Елене. Вот уж не думаю, что она дома. Небось, с такими быстрыми ножками в числе первых в крепость прибежала.

Я перемахнул забор, не став открывать калитку, и нос к носу столкнулся с двумя татарами. Вытряхнув из рукава кистень, врезал грузиком в переносицу ближайшему — аж слышно было, как кости захрустели. Второй выхватил саблю из ножен, но махнуть ею не успел. Грузик кистеня впечатался ему в висок, и он рухнул рядом с первым. Разведчики, что ли? Или жажда грабежа одолела, поспешили первыми сумки набить? А где же их кони? Неужто пешком прибежали?

Я спрятал грузик кистеня в рукав, проверил — легко ли выходит сабля из ножен, двинулся по улице. Из переулка с криком выбежала простоволосая женщина в разодранной одежде, за нею гнался пожилой седоусый татарин. Выхватив саблю, я снес ему голову. По-моему, в пылу погони он не обратил на меня внимания.

Не пора ли замаскироваться? На теле у меня была кольчуга — так и на татарах кольчуги, правда, не у всех. Надо на голову шлем нацепить и халат татарский набросит]). Издалека сразу не разберешь, а вблизи… они уже не успеют ничего рассказать другим.

Раздевать того, с отрубленной головой, не хотелось — ведь шлем и халат в крови. Снял шлем-мисюрку, нацепил на голову, стащил халат, провонявший запахом конского пота, дымом костра, прогорклого сала, и с отвращением натянул на себя. Со стороны посмотреть — небось, смешно.

Я смело пошел по улице. Редкие беженцы, завидев меня, убегали, пару раз натыкался на немногочисленные группы татар — правда, издалека. Разглядев мою одежду и шлем, татары теряли ко мне интерес. Подойди я ближе, сразу стало бы понятно — не татарин я. Кожа светлая, разрез глаз не тот, борода не такая, речью не владею. Но пока сходило с рук, и я шел к цели.

Из распахнутой калитки выскочил горожанин и с диким воплем всадил мне в живот деревянные вилы. Вернее — хотел всадить; я успел немного повернуться, и вилы лишь проскрежетали по кольчуге. Кабы не она — быть бы мне сейчас с распоротым брюхом. За малым я не успел пустить в дело саблю.