Книга Empire V [= Ампир В ], страница 12 – Виктор Пелевин

— Сегодня мы будем учить тебя одновременно, - сказал Иегова. - Знаешь почему?

Я отрицательно покачал головой.

— Потому что гламур и дискурс - на самом деле одно и то же, - сказал Бальдр.

— Да, - согласился Иегова. - Это два столпа современной культуры, которые смыкаются в арку высоко над нашими головами.

Они замолчали, ожидая моей реакции.

— Мне не очень понятно, о чем вы говорите, - честно сказал я. - Как это одно и то же, если слова разные?

— Они разные только на первый взгляд, - сказал Иегова. - "Glamour" происходит от шотландского слова, обозначавшего колдовство. Оно произошло от "grammar", а "grammar", в свою очередь, восходит к слову "grammatica". Им в средние века обозначали разные проявления учености, в том числе оккультные практики, которые ассоциировались с грамотностью. Это ведь почти то же самое, что "дискурс".

Мне стало интересно.

— А от чего тогда происходит слово "дискурс"? - спросил я.

— В средневековой латыни был термин "discursus" - "бег туда-сюда",

"бегство вперед-назад". Если отслеживать происхождение совсем точно, то от глагола "discurrere". "Currere" означает "бежать", "dis" - отрицательная частица. Дискурс - это запрещение бегства.

— Бегства от чего? - спросил я.

— Если ты хочешь это понять, - сказал Бальдр, - давай начнем по-порядку.

Он наклонился к своему саквояжу и достал какой-то глянцевый журнал.

Раскрыв его на середине, он повернул разворот ко мне.

— Все, что ты видишь на фотографиях - это гламур. А столбики из букв, которые между фотографиями - это дискурс. Понял?

Я кивнул.

— Можно сформулировать иначе, - сказал Бальдр. - Все, что человек говорит - это дискурс…

— А то, как он при этом выглядит - это гламур, - добавил Иегова.

— Но это объяснение годится только в качестве отправной точки… - сказал Бальдр. -…потому что в действительности значение этих понятий намного шире, - закончил Иегова.

Мне стало казаться, что я сижу перед стереосистемой, у которой вместо динамиков - два молодцеватых упыря в черном. А слушал я определенно что-то психоделическое, из шестидесятых - тогда первопроходцы рока любили пилить звук надвое, чтобы потребитель ощущал стереоэффект в полном объеме.

— Гламур - это секс, выраженный через деньги, - сказал левый динамик. - Или, если угодно, деньги, выраженные через секс.

— А дискурс, - отозвался правый динамик, - это сублимация гламура.

Знаешь, что такое сублимация?

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда, - продолжал левый динамик, - скажем так: дискурс - это секс, которого не хватает, выраженный через деньги, которых нет.

— В предельном случае секс может быть выведен за скобки гламурного уравнения, - сказал правый динамик. - Деньги, выраженные через секс, можно представить как деньги, выраженные через секс, выраженный через деньги, то есть деньги, выраженные через деньги. То же самое относится и к дискурсу, только с поправкой на мнимость.

— Дискурс - это мерцающая игра бессодержательных смыслов, которые получаются из гламура при его долгом томлении на огне черной зависти, - сказал левый динамик.

— А гламур, - сказал правый, - это переливающаяся игра беспредметных образов, которые получаются из дискурса при его выпаривании на огне сексуального возбуждения.

— Гламур и дискурс соотносятся как инь и ян, - сказал левый.

— Дискурс обрамляет гламур и служит для него чем-то вроде изысканного футляра, - пояснил правый.

— А гламур вдыхает в дискурс жизненную силу и не дает ему усохнуть, - добавил левый.

— Думай об этом так, - сказал правый, - гламур - это дискурс тела…

— А дискурс, - отозвался левый, - это гламур духа.

— На стыке этих понятий возникает вся современная культура, - сказал правый. -…которая является диалектическим единством гламурного дискурсА и дискурсивного гламурА, - закончил левый. /при наборе - "дискурсА" - заменить на "дискурса" с ударением на последнем "а". Так же и с "гламурА"/ Бальдр с Иеговой произносили "гламурА" и "дискурсА" с ударением на последнем "а", как старые волки-эксплуатационники, которые говорят, например, "мазутА" вместо "мазута". Это сразу вызывало доверие к их знаниям и уважение к их опыту. Впрочем, несмотря на доверие и уважение, я вскоре уснул.

Меня не стали будить. Во сне, как мне объяснили потом, материал усваивается в четыре раза быстрее, потому что блокируются побочные ментальные процессы. Когда я проснулся, прошло несколько часов. Иегова и Бальдр выглядели усталыми, но довольными. Я совершенно не помнил, что происходило все это время.

Последующие уроки, однако, были совсем другими.

Мы почти не говорили - только изредка учителя диктовали мне то, что следовало записать. В начале каждого занятия они выкладывали на стол одинаковые пластмассовые рейки, по виду напоминающие оборудование из лаборатории для тестирования ДНК. В рейках стояли короткие пробирки с резиновыми пробками. В каждой пробирке было чуть-чуть прозрачной жидкости, а на длинную черную пробку была налеплена бумажка с надписью или номером.

Это были препараты.

Технология моего обучения была простой. Я ронял в рот две-три капли жидкости из каждой пробирки и запивал их прозрачной горьковатой жидкостью, которая называлась "закрепителем". В результате в моей памяти вспыхивали целые массивы неизвестных мне прежде сведений - словно осмысленное северное сияние или огни информационного салюта. Это походило на мою первую дегустацию; разница была в том, что знания оставались в памяти и после того, как действие препарата проходило. Это происходило благодаря закрепителю - сложному веществу, влиявшему на химию мозга. При длительном приеме он вредил здоровью, поэтому обучение должно было быть максимально коротким.

Жидкости, которые я дегустировал, были коктейлями - сложными препаратами из красной жидкости множества людей, чьи тени в моем восприятии наслаивались друг на друга, образуя призрачный хор, поющий на заданную тему.

Вместе со знаниями я загружался и деталями их личной жизни, часто неприятными и скучными. Никакого интереса к открывавшимся мне секретам я не испытывал, скорее наоборот.

Нельзя сказать, что я усваивал содержащиеся в препаратах знания так же, как нормальный студент усваивает главу из учебника или лекцию. Источник, из которого я питался, походил на бесконечную телепрограмму, где учебные материалы сливались с бытовыми сериалами, семейными фотоальбомами и убогим любительским порно. С другой стороны, если разобраться, любой студент усваивает полезную информацию примерно с таким же гарниром - так что мое обучение можно было считать вполне полноценным.