Книга Empire V [= Ампир В ], страница 44 – Виктор Пелевин

Рыжеволосый гигант отпустил наконец мою руку.

— Тебя, Энлиль, в могилу никто никогда не столкнет, - сказал он. - Потому что ты в нее переехал еще при жизни, хе-хе. И все мы в ней сейчас находимся. Предусмотрительный, черт. Ну что, начинаем?

Энлиль Маратович кивнул.

— Тогда запускаю халдеев, - сказал Мардук Семенович. - У вас пять минут на подготовку.

Он повернулся и пошел к дверям.

Я вопросительно посмотрел на Энлиля Маратовича.

— Маленькая торжественная часть, - сказал тот. - Кто такие халдеи, Митра объяснил?

— Да.

— Ну вот и хорошо.

Он взял меня за локоть и повел к сцене с микрофоном.

— У твоего сегодняшнего выступления будет две части, - сказал он. - Сначала тебе надо поприветствовать наших халдейских друзей.

— А что мне говорить?

— Что хочешь. Ты вампир. Мир принадлежит тебе.

Видимо, на моем лице не отразилось особого энтузиазма по этому поводу.

Энлиль Маратович сжалился.

— Ну скажи, что ты рад их обществу. Намекни на историческую преемственность и связь времен, только туманно, чтобы чего не ляпнуть. На самом деле совершенно неважно, что ты скажешь. Важно, что ты потом сделаешь.

— А что мне надо сделать?

— Тебе надо будет укусить одного из халдеев. И показать остальным, что ты проник в его душу. Вот эта часть действительно ответственная. Они должны заново убедиться, что ничего не могут от нас скрыть.

— Кого мне кусать?

— Халдеи выберут сами.

— А когда? Прямо сейчас?

— Нет. Потом, ночью. Это традиционный номер в нашем капустнике. Вроде бы такая шутка. Но в действительности самая серьезная часть вечера.

— А халдей будет готов к тому, что я его укушу?

— Это тоже не должно тебя заботить. Главное, чтобы готов был ты.

Слова Энлиля Маратовича намекали на незнакомое мне состояние духа - гордое, уверенное, безразличное. Так, наверно, должен был чувствовать себя ницшеанский сверхчеловек. Мне стало стыдно, что я не соответствую этому высокому образцу и на каждом шагу задаю вопросы, как первоклассник.

Мы поднялись на сцену. Это была маленькая площадка, годная, чтобы разместить какое-нибудь трио виртуозов или микроскопический джаз-банд. На ней стоял микрофон, два софита и черные коробки динамиков. На стене висела темная плита, которую я издалека принял за часть музыкального оборудования.

Но она не имела к музыке никакого отношения.

Это был древний базальтовый барельеф с полустертой резьбой, закрепленный на стальных скобах. В его центре была вырезана ломаная линия, похожая на пилу. Над ней росло дерево с большими круглыми плодами, похожими то ли на глаза с ресницами, то ли на яблоки с зубами. Вокруг размещались фигуры: с одной стороны собака, с другой - женщина в высоком шлеме, с чашей в руках. По краям плиты были вырезаны большие глаз и ухо, а в четырех углах - сказочные животные, одно из которых очень напоминало вампира в полете. Пространство между рисунками было покрыто строчками клинописи.

— Что это за растение? - спросил я.

— Дерево жизни, - ответил Энлиль Маратович.

— А что это за женщина в шлеме?

— Это великая богиня. Она живет на дереве жизни.

— А в чаше у нее, как я понимаю, баблос? - спросил я.

— Ого, - сказал Энлиль Маратович, - ты и про это слышал?

— Да. Краем уха. Знаю, что напиток из денег, и все…

Энлиль Маратович кивнул. Похоже, он не собирался углубляться в тему.

— Это вампир? - спросил я и показал на крылатого зверя в углу.

— Да, - сказал Энлиль Маратович. - Этот барельеф - святыня гильдии халдеев. Ему почти четыре тысячи лет. Когда-то такой был в каждом храме.

Считается, что в символической форме здесь изображено прошлое, настоящее и будущее мира.

— А сейчас храмы халдеев еще существуют?

— Да.

— Где?

— Любое место, где установлен такой барельеф, становится храмом. Учти, что для членов гильдии, которые сюда войдут, это довольно волнующий момент - они встречаются со своими богами… Вот и они.

Двери открылись, и в зал стали входить люди странного вида. На них были одеяния из многоцветной ткани, явно не относящиеся к нашей эпохе - что-то похожее, кажется, носили древние персы. Поражали, однако, не эти экстравагантные наряды, которые при желании можно было принять за чересчур длинные и пестрые домашние халаты, а блестящие золотые маски на их лицах. К поясам халдеев были прикреплены металлические предметы, которые я сначала принял за старые сковородки. Но эти сковородки слишком ярко блестели, и я понял, что это древние зеркала. Лица вошедших были склонены долу.

Я вспомнил фильм "Хищник против Чужого". В нем была сцена, которую я пересмотрел не меньше двадцати раз: космический охотник стоял на вершине древней пирамиды и принимал поклоны от процессии жрецов, поднимающихся к нему по бесконечной лестнице. Это был, на мой взгляд, один из самых красивых кадров американского кинематографа. Разве мог я тогда подумать, что мне самому придется оказаться в подобной роли?

По моей спине прошел холодок - мне показалось, что я нарушил какой-то древний запрет и начал создавать реальность силой своей мысли, действительно осмелившись стать богом… А это, понял я вдруг, единственный смысл, действительно достойный слов "великое грехопадение".

Но мое головокружение продолжалось только секунду. Люди в масках подошли к сцене и стали вежливо аплодировать мне и Энлилю Маратовичу. Жрецы из фильма не делали ничего подобного на вершине пирамиды. Я пришел в себя - повода для паники у меня не было. Если не считать странного наряда вошедших, все происходило вполне в русле какой-нибудь бизнес-презентации.

Подняв руку, Энлиль Маратович добился тишины.

— Сегодня, - сказал он, - у нас грустный и радостный день. Грустный, потому что с нами больше нет Брамы. А радостный он потому, что Брама по прежнему с нами - только теперь его зовут Рама, он очень помолодел и похорошел! С удовольствием представляю вам Раму Второго, друзья мои!

Люди в масках выдали еще один вежливый аплодисмент. Энлиль Маратович повернулся ко мне и жестом пригласил меня к микрофону.

Я откашлялся, пытаясь сообразить, что говорить. Видимо, мне не следовало быть слишком серьезным. Но и чересчур игривым тоже. Я решил скопировать тон и интонации Энлиля Маратовича.

— Друзья, - сказал я. - Я никогда не видел вас раньше. Но я видел вас всех неисчислимое множество раз. Такова связывающая нас древняя тайна. И я сердечно рад нашей новой встрече… Может быть, это не совсем уместный пример, но мне только что вспомнилась одна кинематографическая цитата…