Книга Empire V [= Ампир В ], страница 74 – Виктор Пелевин

Ваал Петрович кивнул.

— Это всегда как в первый раз. Все переживание такое же свежее. Такое же яркое. И такое же неуловимое. Вас будет тянуть испытать это чувство снова и снова. И неудобства первой части церемонии не будут иметь никакого значения.

— А можно самой почувствовать то же самое? - спросила Гера. - Без баблоса?

— Это сложный вопрос, - ответил Ваал Петрович. - Если совсем честно, я не знаю. Например, толстовцы верят, что можно - если достаточно опроститься.

Но, насколько я могу судить, никому из них это не удалось.

— А Озирис? - спросил я.

— Озирис? - Ваал Петрович нахмурился. - Про него разные слухи ходят.

Говорят, он в шестидесятые годы вводил баблос внутривенно. Гонял по трубе, как тогда выражались. Что при этом с головой бывает, я представить не могу.

Его теперь даже кусать боятся. Никто не знает, что у него на уме и какой он на самом деле толстовец. Короче, Озирис - это терра инкогнита. Но есть точка зрения, что похожие переживания доступны святым. Еще говорят, что подобное можно испытать на высших ступенях йогической практики.

— Что это за ступени? - спросила Гера.

— Не могу сказать. Никому из вампиров не удавалось укусить так далеко продвинувшегося йога. Не говоря уже о святых, которых давно не бывает. Для простоты лучше всего думать так: единственный естественный путь к утолению жажды для вампира - сосать баблос. Жажда и баблос - это биологический механизм, который обеспечивает выживание Великой Мыши. Примерно так же, как сексуальное удовольствие обеспечивает продолжение рода.

Он потыкал в пульт управления, и я услышал тихое электрическое жужжание. Нагрудная пластина поехала вверх, потом расщелкнулись фиксаторы на моих руках и ногах.

Я поднялся на ноги. Голова все еще кружилась, и на всякий случай я взялся за спинку кресла.

Возле камина валялась инкассаторская сумка - раскрытая и пустая. В пепле за решеткой можно было различить фрагменты недогоревших тысячерублевок. Ваал Петрович относился к делу со всей ответственностью.

Может быть, для него это было религиозным ритуалом, где он был первосвященником.

Гера встала с кресла. Ее лицо было бледным и серьезным. Когда она подняла руку, чтобы поправить волосы, я заметил, что ее пальцы дрожат. Ваал Петрович повернулся к ней.

— Теперь одна маленькая формальность, - сказал он. - Вежливость требует, чтобы мы начали с дамы.

В его руке появился блестящий круглый предмет, похожий на большую монету. Он осторожно прикрепил его к черной майке Геры. Майка сразу обвисла - брошь была тяжелой.

— Что это? - спросила Гера.

— Памятный знак "Бог денег", - ответил Ваал Петрович. - Теперь вы знаете, почему мы носим имена богов.

Он повернулся ко мне.

— Когда-то я был ювелиром, - пояснил он. - И делаю эти ордена сам, по старой памяти. Все они разные. Тебе я сделал особый знак - с дубовыми крыльями.

— Почему? - спросил я подозрительно.

— Никакого подвоха. Просто так получилось. Стал делать крылья, а они вышли по форме как листья дуба. Но мы ведь, слава богу, не фашисты. Мы вампиры. Это не дубовые листья, а именно дубовые крылья. Посмотри. По-моему, красиво.

Я увидел на его ладони тусклый платиновый диск, из-за которого торчали два золотых крыла, действительно похожих на дубовые листья. На диске мелкими бриллиантами были выложены буквы "R II".

— Нравится? - спросил Ваал Петрович.

Я кивнул - не столько потому, что мне действительно нравилось, сколько из вежливости.

— С другой стороны девиз, - сказал Ваал Петрович. - По традиции, его тоже выбираю я.

Я перевернул значок. На его обратной стороне была булавка и выгравированная по кругу надпись:

"Сосу не я, сосут все остальные. Граф Дракула."

Как и все изречения графа Дракулы, мысль была не то чтобы первой свежести, но возразить на нее по существу было нечего. Ваал Петрович взял у меня свое изделие и прицепил его мне на грудь, царапнув меня булавкой.

— Теперь вы настоящие вампиры, - сказал он.

— Куда ее надо носить? - спросил я.

— Повесь в хамлете, - сказал Ваал Петрович. - Обычно так делают.

— А когда следующая церемония? - спросила Гера.

Ваал Петрович развел руками.

— Решаю не я. График составляет Энлиль, а утверждает Примадонна.

Я понял, что он имеет в виду Иштар Борисовну.

— А какая в среднем частота? - спросил я.

— Частота? - переспросил Ваал Петрович. - Хм… Интересно, даже не думал никогда. Сейчас.

Он вынул из кармана своей хламиды мобильный телефон и принялся тыкать в кнопки.

— Частота, - сказал он после долгой паузы, - такая: три целых восемьдесят шесть сотых помножить на десять в минус седьмой степени герц.

— То есть?

— Частота - это ведь сколько раз в секунду, да? Вот столько. Следующий раз где-то через месяц.

— Раз в месяц очень редко, - сказала Гера. - Слишком редко. Так нельзя.

— Говорите с начальством, - ответил Ваал Петрович. - У нас ведь тоже своя иерархия. Кто ниже, тот и в дамках. У Энлиля вон своя домашняя станция.

Они с Примадонной хоть каждый день могут баблос сосать. А в самом начале творческого пути, ребята, чаще раза в месяц вам никак не светит…

Он поглядел на часы.

— Ну что, еще вопросы? А то мне пора.

Вопросов больше не было.

Попрощавшись с Ваалом Петровичем, мы с Герой вышли в коридор. Я взял ее за руку. Так мы дошли до выхода, но перед самой дверью она отняла ладонь.

— Давай увидимся? - сказал я.

— Не сейчас, - ответила она. - И не звони пока. Я сама.

Увидев нас, Митра пошел навстречу.

— Гера, - начал он, щурясь от солнца, - сегодня у тебя праздник. И я хочу сделать тебе маленький подарок…

Он замолчал и посмотрел на меня.

— Чего? - спросил я.

— Рама, - сказал он, - я хорошо к тебе отношусь. Но здесь ты немного лишний.

— У меня ведь тоже праздник, - сказал я. - Не забывай.

— Это верно, - согласился Митра. - Ума не приложу, что делать… Вот тебе еще два предложения по борьбе с одиночеством. Во-первых, у тебя есть Иван. Я его укусил, пока ждал Геру - ты ему в целом нравишься, не сомневайся. Другой вариант - позвонить Локи. Сам он, конечно, староват, но если ты захочешь заклеить его подругу, он не будет возражать. В отличие от меня…