Онлайн книга «Я - меч, я - пламя!»
|
– Другое дело. Свободны. Я вас больше не задерживаю, молодожены. – Ехидная улыбка не сходила с его лица. – Чем бы дитя ни тешилось, – промычала Оля себе под нос. – Вы что-то сказали, товарищ Степанова? – Никак нет, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга! – Тогда почему вы еще здесь? Оля поставила чай, они со Степановым доели бутерброды с колбасой в гостевой комнате, от которой получили ключи у дежурного. Потом Оля постелила единственную большую постель. – Идем, Степанов, мыться, тут настоящая ванна есть с горячей водой. Помою тебе спинку, а ты мне. – Не хочу. – Напарник чувствовал себя явно не в своей тарелке. «Такие вот угрюмые, внешне неприветливые люди часто очень нежны и ранимы!» – подумала Ольга, а вслух сказала: – Не бойся, не поцарапаю, там мочалка такая большая и мягкая. Я когда из Киева приезжала, тут останавливалась. Идем, видишь, белье чистое, а мы на него грязными завалимся. – Ты, это, Татьяна, будешь дальше с Ватутиным гулять – морду набью. «Муженек начинает строить!» – мелькнувшая мысль развеселила. – Что ты, Витенька, я ж теперь мужнина жена, я от тебя ни на шаг. То так, баловство было, для дела старалась. Теперь ни-ни. Идем, мой победитель. Помоемся, а потом я тебе отдамся на этой постели в позе полного подчинения. Тебе понравится. – Курва ты, Татьяна. – А не понравится – разведешься. Советская власть разрешила разводы. Знаешь этимологию слова «курва»? – Чего? – Будущий муж был, как обычно, хмурым и угрюмым. Никакой радости от предстоящего бракосочетания он, похоже, не испытывал. – Ну откуда слово «курва» пошло, знаешь? – Нет… – Был такой царь на Руси – Петр Первый. Многих немцев привел в Россию экономику поднимать. Идут немцы по улице, увидят красивую бабу и говорят: «Шене курве». Сейчас проверим, как ты знаешь язык потенциального противника. Что я сказала? – Олю сложившаяся ситуация развлекала. Она и раньше пробовала доставать молчаливого телохранителя, на что он, не понимая такого заигрывания, вставал и уходил. «Теперь не убежишь!» – весело подумала девушка. – Не учили нас такому… – Работать над тобой, Степанов, и еще раз работать. Дословный перевод – красивые линии, используется в понимании как красивая фигура. А бедная русская женщина, живущая под гнетом царизма, думает: лается немчура немытая. Запомнит новое слово и соседке как выдаст: «Курва ты, Варвара!» – а та от изумления и заткнется. Так и прижилось словечко немецкое. А на самом деле – комплимент. – Болтаешь много! Не люблю я этого. – Теперь послушай меня внимательно. Если в твою дурную голову придет мысль, что со мной можно так разговаривать, – бейся об стенку, пока не выбьешь. За языком следи, а то вырву, ресницами хлопнуть не успеешь! – Ее глаза стали недобрыми. Суетившаяся по комнате и наводившая уют девушка сразу подобралась, чуть наклоненная вперед фигура и опущенные руки излучали угрозу. – Не лезь, зашибу. – Тон Степанова был примирительным. Видно, драться со старшими по званию ему не хотелось. – Ладно, раз просишь, пока не буду. Но кое-что покажу. В ладошки играть умеешь? – А то. – Ты бьешь первым. Правила помнишь? Мажешь по моей руке – ставишь свои. Потом я бью, пока не промажу. Чтобы не было совсем в одни ворота, сделаю тебе поблажку. Бью тебя по рукам пять раз, потом снова ты бьешь, пока не промахнешься, думаю, у тебя с первого раза получится. Еще одно поощрение тебе, Витя. За каждый раз, что ты мне по руке попадешь, любое твое желание исполню. – Болтаешь много, клади ладошки. Промахнулся он, как она и предсказывала, с первого раза. Пришлось класть свои ладони сверху ее. «Быстрая, ведьма! А ладони твердые, как дерево, бьет, дрянь злая, так, что руки немеют!» – подумал он. – Пять. Пробуй теперь ты еще раз. – Бей дальше, – угрюмо буркнул Степанов, бесполезно пытающийся вовремя отвести свои ладони от ее беспощадных ударов. – Ты свое получишь. Бей давай, чтобы не думал, что случайно смазал. После трех серий по пять ударов он в очередной раз попробовал попасть по ее неуловимым рукам, и ему это удалось. В азарте еще раз хлопнул, потом до него дошло – она и не пробует оторвать свои ладони от его рук. – Твоя рабыня готова исполнить два любых желания, о, мой победитель! – Ее голубые глаза искрились весельем, она стала похожа на расшалившуюся девчонку. Он убрал руки, отошел и, нахмуренный, молча сел на кровать. Радость в ее глазах потухла. Стрельцова, ссутулившись, села рядом. – Все, что ты сейчас видишь, это просто сон, Степанов. Короткий, счастливый сон. Через три с половиной года нам будет стыдно, что мы его поганили из-за таких мелочей. Давай не будем этого делать, а? – А что случится через три с половиной года? – Мы все проснемся… и поймем, как были счастливы. И муж-обормот, и жена-стерва, и соседи, которых хочется застрелить из нагана, мы все поймем, как мелко все, что мы делали друг другу, и как нам было хорошо… но будет поздно… – Почему? – По кочану… давай я тебе лучше стихи почитаю, вспомнились вдруг. Хорошие стихи… Я сейчас лежу ничком – Взбешенная – на постели! Если бы Вы захотели Быть моим учеником… Я бы встала в тот же миг, – Слышите, мой ученик? — В золоте и серебре Саламандра и Ундина. Мы бы сели на ковре У горящего камина… Ночь, огонь и лунный лик… – Слышите, мой ученик? — И безудержно – мой конь Любит бешеную скачку! — Я метала бы в огонь Прошлое – за пачкой пачку: Старых роз и старых книг. – Слышите, мой ученик? [17] Ее глаза подозрительно заблестели. – Ты, это, не реви. Идем лучше в твою ванную. И это, не болтай так много, хорошо? – Так мне за нас двоих приходитс говорить, Степанов. – Стрельцова грустно улыбнулась. – За двоих я потерплю. Ты за пятерых не болтай. Он был неловким и очень волновался. Они лежали под одеялом, Оля рассказывала о своем детстве в детдоме, невольно смешивая историю Захаровой со своими воспоминаниями, и как бы случайно касалась его своим телом, пока он не успокоился и природа не взяла свое. «Неуклюжий как бычок и торопится как на пожар. Неужели в первый раз? И не спросишь ведь… мужики на такие вопросы реагируют очень нервно. Ладно, лиха беда начало. В следующий раз лучше будет. Наверное. Главное, чтобы человек был хороший, а дурное дело нехитрое, научится». |