Онлайн книга «Священная книга оборотня»
|
Тут я поняла, что так и стою на четвереньках, задрав хвост и выпятив в его сторону свою беззащитную попку. Беззащитную, поскольку моя антенна не работала и остановить его мне было нечем. Я догадывалась, как может быть истолкована моя поза, но меня парализовало – вместо того чтобы вскочить, я все глядела на него через плечо. Так бывает в некоторых снах – надо срочно убегать, а ты стоишь на месте, и никак не получается оторвать от земли свинцовые ноги. Я даже не могла согнать с лица идиотскую ухмылку – как у воришки, пойманного на месте преступления. – Р-р-рарра, – сказал он. – Р-рррау-у… – Братан, – пролепетала я, – подожди. Я все объясню… Он зарычал и шагнул ко мне. – Ты об этом даже не думай, понял? Я тебе серьезно говорю, серый, тормози… Он мягко упал на передние лапы-руки и сделал ко мне еще шаг. Нужны были совсем другие слова, причем срочно. Но где их было взять? – Слушай… Давай спокойно все обсудим, а? Он оскалил пасть и поднял свой серый хвостище, почти скопировав мою рабочую стойку. – Подожди, серенький, – прошептала я, – не надо… Он прыгнул, и на секунду мне показалось, что свет закрыла низкая и страшная грозовая туча. А в следующий миг туча рухнула на меня. * Лежа на диване, затянутом чем-то вроде шкуры мамонта-альбиноса, я рыдала в подушку и сама не понимала, откуда во мне столько слез – подушка была уже мокрой с обеих сторон. – Ада, – позвал Александр и положил ладонь мне на плечо. – Уйди, урод, – всхлипнула я и стряхнула его руку. – Извини, – сказал он робко, – я не хотел… – Сказала же, уйди, сволочь. Я опять залилась слезами. Через минуту или две он снова попытался коснуться моего плеча. – Я же тебя три раза спросил, – сказал он. – Издеваешься? – Почему издеваюсь. Я ведь тебе говорил. Про звериное тело, про физическую близость. Разве нет? – А как я могла догадаться? Он пожал плечами. – Ну, например, по запаху. – Лисы запахов не чувствуют. – А я про тебя сразу все понял, – сказал он и неловко погладил меня по руке. – Во-первых, люди так не пахнут. А во-вторых, Михалыч все уши прожужжал. «Товарищ генерал-лейтенант, я тут смотрел запись – реально вопрос надо решать с бабой. Она там стоит на четвереньках, глаза злые, страшные, в жизни таких не видел, а на спине – огромная рыжая линза. И она этой линзой нашему консультанту мозг прожигает! Направила луч, а тот аж заколдобился…» Я сперва подумал, что у него совсем от кетамина крыша съехала. А потом посмотрел запись – действительно… За линзу он твой хвост принял. – Какую еще запись? – Твой клиент, которого ты до крови отхлестала, домашнее порно снимал. Скрытой камерой. – Что? Когда я в долг работала? – Ну это я не знаю, ваши дела. Он, как в себя пришел, сразу пленку нам принес. – Интеллигент, твою мать, – не сдержалась я. – Да, – согласился он, – не очень красиво. Но такие люди. А что, Михалыч тебе фоток не показывал? У него же целая папка была, специально распечатали для разговора. – Не успел… Значит, всю эту мерзость, которую ты сейчас со мной проделывал, потом Михалыч будет смотреть? – У меня здесь ни одной камеры нет, успокойся, милая. – Не называй меня милой, волчара, – всхлипнула я. – Грязный развратный самец. Со мной такого за последние… – я вдруг почему-то решила не упоминать никаких дат, – со мной такого отродясь никто не делал. Какая гадость! Он втянул голову в плечи, словно его отстегали мокрой тряпкой. Это было любопытно – хоть на него совсем не действовал мой хвост, зато, похоже, сильно действовали мои слова. Я решила проверить свое наблюдение. – У меня там все такое нежное, хрупкое, – сказала я жалобно. – А ты мне все разорвал своим огромным членом. Теперь я, наверно, умру… Он побледнел, расстегнул китель и вынул из кобуры здоровенный никелированный пистолет. Я испугалась, что он сейчас пальнет в меня, как Роберт де Ниро в занудливую собеседницу у Тарантино, – но, к счастью, ошиблась. – Если с тобой что-нибудь случится, – сказал он серьезно, – я пущу пулю себе в лоб. – Убери. Я сказала, убери подальше… Ну пустишь ты себе пулю в свою дурную голову. А мне что, легче будет? Я же тебя просила – не надо! – Я думал, – сказал он тихо, – ты кокетничаешь. – Кокетничаю? Да у тебя елдак в три раза больше, чем этот пистолет, волчина! Какое кокетство, тут бы живой остаться! Сейчас ведь детей на уроках учат – если девушка говорит «нет», это значит именно «нет», а не «да» или «ах я не знаю». Вокруг этого на Западе все дела об изнасиловании крутятся. Вам в Академии ФСБ не объясняли? Он понуро покачал головой из стороны в сторону. На него было жалко смотреть. Я почувствовала, что пора остановиться. Палку можно было перегнуть, Тарантино мне вспомнился не зря. – У тебя есть бинты и йод? – спросила я слабым голосом. – Сейчас пошлю Михалыча, – сказал он и вскочил. – Не надо никакого Михалыча! Не хватало, чтобы твой Михалыч надо мной хихикал… Не можешь сам спуститься в аптеку? – Могу. – И пусть твой Михалыч сюда не входит, пока тебя нет. Я не хочу, чтобы меня видели в таком виде. Он был уже у лифта. – Я быстро. Потерпи. Дверь за ним закрылась, и я наконец перевела дух. Я уже говорила – у лис нет половых частей в человеческом смысле. Но у нас под хвостом есть рудиментарная впадина, эластичный кожаный мешок, не соединенный ни с какими другими органами. Обычно он сжат в крохотную щелку, как камера сдутого мяча, но, когда мы испытываем страх, он расширяется и становится чуть влажным. Он играет в нашей анатомии такую же роль, какую специальный полый цилиндр из пластмассы играет в экипировке работников обезьяньего питомника. Дело в том, что у больших обезьян приняты те же технологии контроля, что и в уголовной или политической среде: стоящие у руля самцы ритуально опускают тех, кто, как им кажется, претендует на неоправданно высокий статус. Иногда в этой роли оказываются посторонние – электрики, лаборанты и так далее (я имею в виду, в питомнике). Чтобы быть готовыми к такому повороту событий, они носят между ног подвешенный на ремешках полый цилиндр из пластмассы, который называют дивным словом «хуеуловитель». В нем гарантия безопасности: если на них набрасывается большой самец, одержимый чувством социальной справедливости, им надо всего-навсего наклониться и подождать несколько минут – обезьянье негодование достается этому цилиндру. Затем они могут продолжить свой путь. |