
Онлайн книга «Форпост. Право победителя»
Маляренко «проникся». «Почему ж я этого раньше не замечал и не ценил?» Иван упал на кровать, вытянул ноги и моментально уснул. Об ее хозяйки в это время сидели в Таниной комнатке по соседству и шушукались о вещах, понятных только им. — А он… — Таня покраснела и шёпотом продолжила Маше на ушко. — Да? А ты? — А я… Карантин стал самым прекрасным временем в жизни Тани. Все тревоги, невзгоды и неурядицы исчезли и растворились в небытие. Остался лишь ОН. Таня заурчала от удовольствия, словно кошка, и довольно потянулась. Десять дней и ночей в шалаше на берегу моря пролетели как одно мгновение, и она так и не успела отдохнуть от изнуряющего похода. Teufel! Это было прекрасно! Ja! Маша прислушалась к себе. Снова начинались головокружение и тошнота. Подавив усилием воли проклятые симптомы, женщина беззаботно улыбнулась и, ласково поцеловав Таню, подтолкнула её в сторону своей спальни. — Ступай. Поспи. Тебе точно нужно отдохнуть. Вечер десятого дня стал для Игоря Лукина настоящим холодным душем. Местные, во главе с Боссом, просто разошлись по домам, оставив его людей в шалашах на берегу моря. Прапорщик велел всем оставаться на месте и пошёл поговорить с фермером, который ежедневно снабжал их пищей. Но тот, приоткрыв калитку в заборе, просто послал его куда подальше. В смысле — к шефу. Мол, с ним эти вопросы и обсуждай, а сюда больше ходить не надо. Прямо в живот Лукину смотрел здоровенный заряженный арбалет, и предводитель переселенцев решил судьбу не искушать. Придя, на ночь глядя, в порт, Лукин был остановлен часовым, который направил на него пистолет и посоветовал до утра тут не появляться. На шум из крайнего дома вышел огромный мужчина в камуфляже и с самодельными капитанскими погонами, смерил немаленького Игоря взглядом сверху вниз и тоже посоветовал идти обратно. — И ещё. Не дай бог, я узнаю, что кто-то из твоих по огородам Юрия Владимировича пробежался… Капитан что-то тихо сказал часовому и ушёл в дом. Лукин скрипнул зубами и тоже пошёл. «Домой». Целую неделю всем западным Крымом рулила Маша. «Сам» залёг в спальне и ни в какую оттуда выходить не желал. Больше того, Иван Андреевич никого не желал видеть. Исключением была только маленькая Анечка, в спаленку к которой отец иногда заходил. Ваню подкосили апатия и пофигизм. — Ещё вопросы? Маша, стоявшая на крыльце, гордо подняла подборок и, царственно выпрямив спину, «даванула» просителей большой упругой красотой. Лукин непроизвольно уставился на грудь хозяйки, поперхнулся и помотал головой. — Капитан, проводите гостей и поднимитесь ко мне. Будет совещание. Соберите всех. Голос Марии Сергеевны был холоден, словно лёд. Но итогам совещания началась кутерьма. Сначала к жившим на одной рыбе новичкам сходил Олег со своими орлятами и вежливо попросил освободить жилплощадь. Мол, места тут изобильные, благодатные, даже по ночам уже стало тепло, и вообще — делать вам тут нечего. Спасли, привезли, подкормили — скажите спасибо и алга! [16] Дальше — сами. Женщины заплакали, а мужики… кто скрипел зубами, а кто растерянно разглядывал абсолютно пустые степные просторы. Где тут можно было начать новую жизнь, было непонятно. — Вот степь, воооон там есть лесок и родник, можете жить там. Вон туда — два дня ходу через перевал — долина и большое поселение. Можете идти туда. За перевоз и еду с вас платы велено не брать. Всё. Свободны! Главврач гневно высказалась об ответственности за доверившихся им людей, а капитан в ответ посоветовал ей и всем остальным завтра утром отсюда исчезнуть. Многообещающе посмотрел на Лукина и ушёл в усадьбу. Следом за «кнутом» пришли «пряники» — Юра, Толик и Семёныч и принялись окучивать семейных. Таковых среди прибывших было аж семь пар, две из которых — ещё и с детьми. «Семейные» с облегчением выдохнули, а одинокие женщины растерянно облепили такого же одинокого и растерянного Игоря. Если бы не объявление о том, что завтра утром с оставшимися приедет поговорить хозяйка, «пряники» бы не сработали. Семейные мужики набычились и бросать своих не желали. Женщины — так вообще вцепились друг в друга и залились слезами. Тогда завхоз почесал репу, сплюнул и в сердцах выдал: — Нянчиться с вами времени нет. Не хотите — не надо. Никто вам руки не выкручивает. Ещё раз сплюнул и ушёл. Четыре семьи отправились за ним в Севастополь, а к фермеру подались три оставшиеся. Юрка и всех прочих забрал бы тоже — рабочие руки на огромных полях были нужны, как воздух, но хозяйка строго-настрого запретила ему уводить к себе оставшихся женщин. Игорь стоял, как громом поражённый. «Три деревни, два села, восемь девок, один я». Вообще-то женщин и девушек вокруг него было четырнадцать. Весь праведный гнев и боевой задор бывшего прапорщика моментально испарились. Что делать дальше с этими несчастными женщинами, он не знал. Делать было нечего — еда закончилась. Лукин разделся и полез в холодную воду за мидиями, а Евгения Валерьевна командным голосом раздавала указания остальным. «Утро вечера мудренее. Авось!» ГЛАВА 9,
в которой происходит беда, скотство, а Иван впервые в жизни пытается получить ответ Из страусиного (это когда засовываешь голову под подушку и ни о чём не думаешь) состояния Ваню вывели две плохие, очень плохие новости. Маша, наконец, рассказала ему о старой травме головы, о кисте и снова начавшихся головных болях. Маляренко поседел, а Таня, впервые на памяти всех присутствующих, устроила истерику. Маша нарочито бодро улыбнулась и выдала сакраментальное: — Не дождётесь! Впрочем, никого эта бодрость не обманула. Ваня взял дочку на руки, ушёл на веранду и долго её баюкал, временами прикладываясь к бутылке. Потом пришла мать и унесла ребёнка в дом. Запой продолжался три дня, до того момента, когда в порт пришёл гонец и принёс известие о смерти Деда. Эта новость доходила до сознания Ивана тяжело. Долго. Сквозь алкогольный туман и качающуюся Вселенную. Маляренко поднялся на ноги. Пол веранды ходил ходуном и норовил ударить его по лицу. — Не дождётесь! На последних граммах сознания Ваня вылил остатки пойла на землю. — Олег, пошли кого из пацанов за Толиком. Мне нужна лучшая его бричка. Еду я, мои… — Иван послал все свои заморочки к чёрту, — …женщины, ты и Семёныч. Немедленно! |