Книга Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец, страница 83 – Виктор Поротников

Однако весельчак Костя не унимался:

– Хорошо, пусть я – опентюх, ибо в женской красоте ни черта не смыслю. Так ты мне растолкуй, что к чему. Я ведь вижу, Фомка, как ты шею-то воротишь, когда маркизы и баронессы мимо проходят. На какую из них глаз-то положил? Сознавайся!

– Я, может, на королеву глаз положил, – хитро ухмыльнулся Фома. – Иль она не женщина?

– Так ты для королевы, что ли, палочку-то выстругиваешь, а? – подковырнул Фому Костя. – На долгую память, так сказать.

Ратники у костра громко прыснули.

Фома пихнул в плечо смеющегося Костю и швырнул палку в костер.

– Отстань, комар надоедливый!

Костя давился от беззвучного смеха.

– Каша готова, – сказал Яков Залешанин. – Кликните Потаню и Василия.

Кто-то из ратников сбегал к палатке, где разместился их вожак вместе с Потаней.

– Потаня трапезничать не будет, он уже лег спать, – вернувшись, сообщил дружинник. – Василий же ныне ужинает в шатре у королевы.

– Тем лучше, нам больше каши достанется, – проговорил Яков и повернулся к Домашу: – Давай ложки!

* * *

Вечернее застолье у королевы Элеоноры было отнюдь не королевским. Из яств на столе были две жареные рыбки, посыпанные нарезанным репчатым луком, краюха довольно черствого ячменного хлеба, сушеные груши, халва и немного красного бургундского вина, которого только-только хватило, чтобы наполнить чаши королевы и ее позднего гостя.

Ужин сопровождался негромкой музыкой. Спиной к выходу из шатра сидела на стуле молодая служанка в длинном платье и белом чепце и негромко выводила нежным голоском грустный бретонский напев, подыгрывая себе на лютне.

– Вообще-то, я не люблю жареную рыбу, – промолвила Элеонора, придвинув свою оловянную тарелку к Василию, – а тебе, друг мой, это кушанье, кажется, по вкусу. Ешь и мою порцию, если не брезгуешь.

– Благодарю, государыня. – Василий без всякого смущения переложил содержимое тарелки королевы в свою тарелку.

Они разговаривали по-гречески.

Глядя на то, с каким аппетитом Василий уплетает подгоревшую рыбу и черствый хлеб, Элеонора с улыбкой заметила:

– А ты неприхотлив, витязь. Я хочу выпить за твою силу, отвагу и благородство. За то, что ты встретился на моем жизненном пути. До этого я ни разу не видела русичей.

Королева подняла свою чашу. Василий поднял свою, глядя в большие блестящие очи Элеоноры, в которых, как в омутах, отражалось пламя свечей.

После выпитого вина Василий осмелел.

– Недружно ты живешь со своим супругом, государыня, – сказал он, сам не ведая зачем.

– А ты, витязь, дружно жил со своей женой? – спросила королева, улыбаясь одними глазами.

Василий не смог удержаться от горькой усмешки.

– Лгать не стану, частенько мы с женой цапались, государыня. Так ведь не любила меня Доминика, царствие ей небесное! – Василий перекрестился.

– У нас с Людовиком то же самое, – призналась Элеонора. – Я не люблю его. Странно, что он меня любит при всей моей холодности к нему. – Королева пригубила из своего кубка и еще раз повторила, задумчиво глядя перед собой: – Странно! Мужская логика порой не поддается пониманию.

– А женская логика и вовсе темный лес, – смело заявил Василий, доедая остатки рыбы.

– Так и должно быть, витязь, – с улыбкой некоего превосходства промолвила Элеонора. – Чтобы разгадать женщину, понять ее душу, мужчина должен быть немного философом, немного мечтателем и непременно поэтом, а еще лучше – музыкантом. У него должны быть утонченные манеры, прекрасная речь, роскошное платье. Не повредит и чуточку развязности, но без пошлости. Непременно должно быть умение шутить и улыбаться, иначе унылость мудреца или недалекость повесы возьмут в нем верх над природными дарованиями. – Королева печально вздохнула, улыбка исчезла с ее уст. – Мой Людовик, к сожалению, груб и неотесан при всей своей начитанности и знании трех языков. Людовик очень силен телом, но неимоверно слаб духом. Если бы я не настояла, то он сам так и не решился бы отправиться в крестовый поход. Все эти графы и бароны просто стадо жадных, тупых и похотливых баранов! Гнусные и мерзкие люди, хотя они из благородных семей. – При этих словах красивое лицо королевы исказила гримаса отвращения. – Никому из них не откажешь в силе и умении владеть оружием, но что касается ума… Любой бродячий менестрель своими познаниями заткнет их за пояс!

Элеонора вновь вздохнула и залпом допила остатки вина в своем кубке.

– Вот напьюсь и выболтаю тебе все государственные тайны, витязь, – сказала королева, с таинственной улыбкой глядя на Василия.

– Меня интересует лишь одна государственная тайна, – прошептал Василий, устремив свой взор к Элеоноре.

В синих очах Элеоноры появилось любопытство.

– Какая же?

– Хранит ли королева Франции верность своему нелюбимому супругу? – так же тихо промолвил Василий.

Брови Элеоноры изумленно приподнялись, лицо ее приняло выражение надменной снисходительности. Она намеренно медлила с ответом.

Василий с внутренним трепетом ожидал от Элеоноры дальнейших слов и действий. Чем дольше длилась пауза, тем больше в нем росла уверенность, что он в конце концов добьется своего.

– Виолетта, – окликнула служанку королева, – проследи, чтобы к нам сюда никто не входил.

Музыка смолкла. Служанка с поклоном удалилась, плотно задернув за собой входной полог.

– Ты дерзок, витязь, – негромко и строго произнесла королева. – Думается мне, что ты любитель разбивать женские сердца. Признайся, сколько несчастных женщин ты соблазнил и бросил за свою жизнь?

– Всего несколько, государыня, – ответил Василий, опустившись на одно колено перед королевой.

Он старался держаться как можно учтивее, понимая, с кем имеет дело.

– Ты безрассуден, витязь, – без улыбки, но не сердито сказала Элеонора. – Ты ждешь от меня именно такой благодарности за свою услугу?

Василий оскорбленно вскинул голову.

– Речь идет не об этом, государыня.

– О чем же идет речь? – прикинулась наивной простушкой Элеонора.

– Государыня, там ты оставила целое войско разбитых сердец! – Василий указал рукой в сторону Дорилея. – Еще одно сердце находится здесь, в этом шатре. К чему лукавить, государыня, твой образ давно занимает все мои мысли. Судьба свела нас вместе, значит, Господь услышал мои молитвы. Государыня, ты из породы тех восхитительных женщин, ради которых стоит жить и ради которых не страшно умереть. Впрочем, я не королевской крови, государыня. Твой отказ не оскорбит и не обидит меня.

Элеонора порывисто поднялась со стула, положив свою правую руку на склоненную голову Василия.

– Я дам тебе возможность почувствовать себя королем на ложе со мной, мой прекрасный витязь, – волнуясь, прошептала королева.