Онлайн книга «Индейский трон, или Крест против идола»
|
Теперь понятна радость Некока – пьяницы, к которым отношение в Теночтитлане было, мягко говоря, не самое терпимое. Нет, разрешалось иногда чуть-чуть, по большим храмовым праздникам, взрослым мужчинам и старикам – старикам, тем даже побольше. Но именно что иногда и очень немного. Вино – «октли» – по сути, бражка из агавы и ягод, но, если хорошая, цепляла неплохо. Эта была хороша! Очень даже хороша! – Ммм!!! – Что? Понравилось? Я так и знал. Ну, ставь чашку. А он смелый парень, это купец! По законам ацтеков – и не только ацтеков – пьянство каралось немедленной смертью. Только крестьянам дозволялось остаться в живых… до второго случая. Что же касается всех остальных – ремесленников, почтека, свободных художников, даже знати-пилли, – смерть! Только смерть! Опасное это было занятие – бражничать. Опасное и оттого очень и очень притягательное! Куатемок-Асотль-Перепелкин невольно вспомнил детство – портвейн в песочнице, картонный стакан на шестерых, торопливый глоток… ириска… И ощущение чего-то такого… что недоступно простым смертным – всяким там отличникам-комсомольцам… хотя, что уж говорить, и они… Вот как сейчас! – Кто это там у тебя ходит, дружище Куа? «Куа» – именно так и назвался Куатемок, опять же простенько и со вкусом. – Где? – Да вон там, за камнем. – Некок показал где. Собутыльники насторожились: все же они сейчас занимались не очень-то хорошим делом, в глазах законопослушных обывателей – так и вовсе страшным, примерно как принимать наркоту. Кстати, наркотики здесь тоже употребляли, даже, пожалуй, куда как чаще бражки: черный древесный гриб и известный многим по книгам Карлоса Кастанеды кактус-пейотль. Правда, делали это в основном жрецы… Но этих жрецов было много, очень много… Принц вытянул шею: – Где, ты говоришь, ходят? – Да вон же, за камнем! Вон-вон… Ха, девчонка! – всмотревшись, облегченно выдохнул купец. – Наверное, пописать пошла – куда же еще-то? Кстати, хорошая у тебя девчонка, дружище Куа! Я давно заметил… только вот слишком уж тощая. Спишь с ней? Тогда правильно, что взял. Ну, давай-ка еще выпьем… Куатемок и не заметил, как потеплело, нет, не на улице – на сердце, в душе. Славный парень этот Некок… нет, в самом деле славный. Бражки вот принес… Молодец. – Кстати, у белых людей, ну, к кому мы идем, тоже есть вино, – заглотив очередную чашку, шепотом поведал торговец. – Я пробовал – кислое. – Так, может, у них и хорошее есть. – Может… Придем – спросим. Дадут! – Слышь, дружище… А ты этих белых прямо вот так, как меня, видел? – Ну да. – Некок хохотнул. – Прямо вот как тебя. В точности! – И какие они? Страшные? – Страшные? – Торговец почесал затылок. – Да не сказал бы. Да, есть там и со светлыми волосами, и даже с красными… Но кожа их не намного светлее нашей и, знаешь, темнеет на солнце. Обычаи у них интересные – вино пить не запрещено, наоборот даже. А бог у них один, не как у нас – много. Бог креста. Зовут – Ишуатль Хриштопильцин. Они говорят: очень хороший бог, во всем им помогает и не требует никаких жертв. Только молитвы. – Так это ведь неплохо. – Вот и я говорю: странно. Ну что, еще по одной? Долью уж до конца, ладно? – Давай. Чувствую – уж долго ты терпел, дружище! Снова выпили. Посидели. Посмотрели на луну. Некок предложил было закурить, да лень было ворошить в костре угли. Кстати, вернулась ли на свое место Тескаль? – У меня там есть один друг… ну, у белых, – немного помолчав, похвастал торговец. – Зовут Бернатль. Бернатль Диас. Смешное имечко, правда? – Да уж, забавное. А кто он? – Обычный воин. Правда, хорошего рода и очень любознательный. Все выспрашивал меня о наших обычаях – как живем, что едим, как знакомимся с девушками. – А про наших богов не выспрашивал? – Не. Они про наших богов уже знают. И отзываются очень даже нехорошо. Прямо так и говорят: кровожадные. Как будто наши боги – Тескатлипока, Уицилопочтли, Тлалок – кровожадные! – Да уж, да уж. – Куатемок едва сдержал горькую усмешку. – Какие ж они кровожадные? Наоборот совсем… Кровь ведь нужна им не для себя, а для того чтобы не остановилось солнце. – Ну, это нам с тобой ясно. – Купец убрал опустевшую флягу в короб. – А они, вишь, не понимают. – Так, может, не хотят понять? – Может, и так, – согласился торговец. – Я, знаешь, не силен в таких спорах. Вот если там чего продать, обменять – это другое дело. – А ты видел их главного? Правда, что он похож на Кецалькоатля? Или даже – сам Кецалькоатль, как говорят жрецы? Некок неожиданно рассмеялся: – Не знаю, что там говорят жрецы, но на божество белый касик нисколечко не похож. Обычный мужчина. – А как вы общались? – Я немного знаю язык южных племен. А там есть один белый, Херонитль его имя, так он провел много лет в рабстве у одного южного касика, пока его не освободили эшпаньйотль. – Кто? – Эшпаньйотль. Так себя называют белые люди. Собутыльники и не заметили, что засиделись далеко за полночь. Да что там за полночь – на западе, за горами, уже занималась заря, а над головой резко светлело небо. Полная луна, словно вдруг застыдившаяся жрица продажной любви, вдруг вспомнила, что нехорошо этак вот бесстыдно маячить на виду у всех. Побледнела, спала с лица, потихоньку закатываясь за скалу и уступая место сонному солнцу, которое уже очень скоро должно было показаться. Некок вскоре ушел, чуть пошатываясь, и молодой принц остался расслабленно сидеть, привалившись спиной к смолистому стволу сосны. Сидел, наслаждался звуками пробуждающейся природы и думал. Все-таки он хорошо провел эту ночь. Нашел себе приятеля… и много чего узнал. – Господин! – Взволнованный голос Несауа вывел принца из полузабытья. – Там, внизу, я слышал какой-то крик. Кажется, женский. Прикажешь разбудить всех? – Нет. Сначала мы посмотрим вдвоем. Следом за молодым воином Куатемок спустился к ручью по узкой, вьющейся меж деревьями и камнями тропе. – Кричали оттуда. – Обернувшись, Несауа показал рукой. Куатемок крепче сжал в руке дубину: – Идем. От ручья стелился туман, легкий, невесомый, почти прозрачный, он холодил ноги и не давал в подробностях рассмотреть то, что было там, впереди, куда показывал Несауа, все расплывалось в дымке – камни, деревья, кусты… Чу! Что-то шевельнулось в кустах… Несауа схватил дротик… – Тескаль! Ты как здесь, Зеркальце? |