Онлайн книга «Вандал. Книга 3. Черные плащи»
Не сбавляя хода, трелевочник проехал еще километров пятнадцать, после чего укрылся в каких-то зарослях, где и встал. — Думаю, здесь хорошее место, — дождавшись, когда Весников заглушит двигатель, спокойно сказал Александр. — Хорошее? — Тракторист хлопнул глазами и жалобно поинтересовался: — Саня, родной! А мы вообще-то где? — Очень и очень далеко, Николай, — честно ответствовал молодой человек и, осторожно распахнув дверь, выглянул наружу. — Господи! — испуганно перекрестился Вальдшнеп. — Никак луна! Целая! Саня… а эти цыгане, они за нами не погонятся? — Цыгане? Ах, эти… полагаю, что нет. Можем спокойненько подремать до утра. — Подремать? — Николай, ты выключишь наконец фары? Смотри аккумулятор посадишь, а другого здесь взять неоткуда. — Саня-а-а… А где все-то? Рябов Конец где? Тайга… Озеро? — Ну, озер тут много — завтра увидишь. А сейчас — спать. — Да не могу я спать-то! Вот так заехал туда — не знаю куда. Вторые сутки места себе не нахожу… Как вот проснулся. — А-а-а-а! — догадался Саша. — Так ты, значит, в трактор забрался поспать? — Ну да, а куда ж еще-то? В избе шумно — вы там в дорогу снаряжались. Я и подумал — дай-ка вздремну пару часиков… глаза чего-то слипались, прямо мочи нет. — Так-так… Ты, значит, в трелевочнике лег, а его и утянуло… скорее всего, вместо наших парней… или параллельно. Ну да что теперь гадать? — Саня… ты про что это, Саня, а? Слышь, а давай-ка мы завтра поутру домой поедем, в поселок! Ну, правда, поедем, а то что тут делать-то? Куда-то подевались все… Цыгане какие-то кругом, хижины, жара. Луна вот эта! Она-то откуда взялась… такая! — Откуда надо — оттуда и взялась, — грубо перебил молодой человек. — Сам скоро поймешь все. — А что пойму? Что понимать-то, Саня? А? Где деревня-то? Поселок? В какой стороне? Ездил-ездил вчера почти целый день — без толку! Камни какие-то кругом, папоротники, пальмы… Откуда у нас пальмы-то? — Оттуда же, откуда и луна. Слышь, Николай, у тебя горючки-то в баке много осталось? — Да есть еще. Тут ведь и навесной бак имеется. — Включив массу, Весников взглянул на приборы. — Километров на сто пятьдесят хватит, а то и больше — как ехать. — Экономно будем ехать, Федорыч, экономно. — Ну, тогда на двести. — А вот это славно! — Так куда поедем-то? — Утром увидим. А пока спи. Силы нам еще пригодятся. — Слышь, Саня… Этот-то твой, черненький, уже храпит. А я… а мне неохота что-то, Саня! А давай… давай лучше водочки, а? — А что, есть? — Вот тут Александр удивился. И наиболее удивительным было не само наличие в трелевочнике водки, а то, что тракторист ее еще не всю выпил, хотя времени на то имел целые сутки! — Понимаешь, — рассказывал Николай, вытащив литровый жбан, где на донышке еще плескалось граммов двести, — я ее, голубушку, с собой взял, греться. А вчера… вчера целый день нервничал — выпил, конечно, но ни в одном глазу, а потом и пить уже не хотелось. А к вечеру цыгане эти набежали, камнями в трактор кидались. Я и подумал, ну их к ляду, даже из кабины выходить не стал, завелся да поехал по дорожке — тут она, похоже, одна. Куда-нибудь, думаю, да выеду. С утра-то часа два крутился, едва в болотине не увяз. — У тебя закусь-то есть, Федорыч? — Да вот, сырок плавленый… должен быть. — А пить из горла будем? — Да что ты, что ты… — Весников суетливо вытащил из-под замызганного сиденья отвертку. — Сейчас вот подфарники снимем… — Тогда пойдем на улице сядем… пусть человек спит. Тесновато в кабине-то. — Да уж, не автобус. Сейчас, сырок найду… ага… идем! Выпив, Весников понемногу успокоился, видно было — рад встретить хорошего знакомого, с которым и все непонятки казались нипочем, особенно под водку. — Слышь, Саня, а в поселке гутарят, будто на День города в район какого-то артиста известного пригласили. Не врут? — Не врут. Мои нефтяники его аппаратуру привезли. Ну, по пути захватили. — A-а… То-то я и смотрю — барабаны у них, тарелки. Во, думаю, какие бурильщики интересные… веселые. Это… клуб и художественная самодеятельность, как раньше. Вот, помнится, в семидесятые еще у нас в клубе ансамбль был, ВИА «Багульник» назывался, ох, так играли… так… И вообще, раньше музыка куда как лучше была! — Не факт! — Намахнув грамм пятьдесят из подфарника, Саша обиделся за свою юность, пришедшуюся на начало лихих девяностых. — Чем лучше-то? — Да как же! — Весников аж глаза выпучил. И это было хорошо, Александр его специально провоцировал: пусть уж покричит, поспорит, глядишь, и легче примет потом суровую правду жизни, в которую и поверить-то, наверное, ну никак невозможно. А как же не поверить?! Луна-то вон она, в небе висит фонарем, светит нахально! Луна! Месяц Месяцович, честь по чести, а не какой-нибудь там астероидный пояс! — Да как же! — хорохорился Весников: приятно ему было чувствовать себя в роли защитника старых и куда более справедливых порядков, как ему, впрочем не ему одному, казалось. — Вот раньше, помню были… Валентина Толкунова, Людмила Зыкина, эта еще… Сенчина, во! Тоже Людмила, кажись… — Так и сейчас есть… Бабкина и эти еще… Ну, «Течет ручей» поют. — А, это ерунда все. А песни какие раньше были? Никаких там «джага-джага», «уси-пуси» и всякой такой дряни. Слова так слова! БАМ там, партия, комсомол… — А еще — «ребята-трулялята», «ля-ля-ля жу-жу-жу»… — Да ладно тебе, Санек, заедаться-то! — Убей не пойму, чем «джага-джага» этого «жу-жу-жу» хуже? Так до утра проспорили, да и водочку растянули. Пустую бутылку Весников потом в кусты выбросил, а куда ее еще девать-то? В кустах, кстати, кто-то зарычал недовольно — не то лев, не то леопард, не то «ядовитый шакал», а скорее просто гиена-падальщица. — Господи-и-и! — Утром, взобравшись на платформу трелевочника, Вальдшнеп опять загрустил, едва окинув взглядом окрестности. — Это ж куда нас занесло-то! — Не ссы, Колян, выберемся! — Саша нарочно отозвался грубо, но в данном случае вполне обоснованно. А то достал уже этот Весников — скулит и скулит: где мы да где… Сказать бы ему — где… да воспитание не позволяет. А вот при грубых словах тракторист посветлел лицом, заулыбался даже: — Ну, ясен пень, выберемся. Только поскорей бы. А то ведь уже и водочка кончилась. — Бонжур, мез ами, — потянулся Нгоно, потом присел пару раз, помахал руками — разминался. — О! — засмеялся Весников. — И негр наш проснулся. Александр хмыкнул: |