Онлайн книга «Подмена»
Дом, в котором жила Тэйт, был старше нашего, с крохотным запущенным садиком, заваленным мусором и палой листвой. Внутри тощая девочка сидела на диване и смотрела телик — какой-то кислотный мультик про космический корабль. Когда мы вошли, девочка оторвала взгляд от экрана и уставилась на Тэйт с ее пригоршней окровавленных салфеток. — О боже, тебя исключили? — Конни, заткнись, а? Девочка сползла с дивана и с вызовом подошла к закрытой двери. — Ма-а-ам, а Тэйт дралась! Тэйт сделала глубокий вдох, потом указала наверх. — Марш в свою комнату. Живо! Конни вернулась в гостиную и поплелась вверх по лестнице. Дверь осталась закрытой. Тэйт вздохнула и повела меня в ванную. Там она прямиком направилась к шкафчику с лекарствами и стала одной рукой перебирать тюбики и пузырьки, а второй все также прижимала к носу свои окровавленные салфетки. Отыскав бутылочку с перекисью водорода и пакет с ватными шариками, она с грохотом захлопнула шкафчик. Потом выбросила бумажные салфетки в раковину, и их запах растекся по тесному помещению. Я схватился за душевую занавеску, чтобы не упасть, а Тэйт стремительно обернулась на звук. — Как ты, Мэки? — Не очень… — Так убирайся отсюда! Посиди внизу или выйди на свежий воздух, пока я тут занята… Я отправился на кухню и открыл морозилку. Там почти ничего не было — несколько пластиковых контейнеров без этикеток, пачка замороженных вафель, зато отыскалась формочка для льда, правда, полупустая. Я высыпал ледяные кубики в пластиковый пакет, торчавший из мусорки. Потом заново наполнил формочку водой и убрал ее в морозилку. После вышел на крыльцо и уселся на ступеньку, уронив голову на руки и поставив пакет со льдом возле ног. Через несколько минут из дома появилась Тэйт и остановилась надо мной. Кровь у нее из носа больше не шла, зато вся щека была располосована ногтями. Ее мокрые волосы стояли дыбом, как иглы у ежа, и она успела сменить рубашку. Воображение немедленно представило мне дивный и мучительный образ Тэйт, смывающей кровь с шеи и голой груди. В моем ролике лифчик у нее был черный и весь кружевной, хотя в реальности я не мог себе представить, как Тэйт заходит в магазин и выбирает нечто подобное. Она села рядом и, не глядя на меня, протянула руку. Я отдал ей лед, она взяла. Руки ее слегка дрожали, но лицо было непроницаемо. — Ты в порядке? — спросил негромко. Она пробежала пальцами по волосам. Под ее левым глазом набухала красная царапина. — Нет, но жить буду. Мне захотелось улыбнуться, потому что голос ее прозвучал так устало, а запястья выглядели такими неправдоподобно узкими по сравнению с моими. Мы сидели рядом, не разговаривая и не дотрагиваясь друг друга. — Мне бы хотелось быть такой как ты, — сказал я, и это было ужасно странно — произносить вслух именно то, что я думал. Ведь я говорил не только о нормальности. Тэйт могла быть грустной и сердитой, но при этом она всегда точно знала, кто она такая. Она рассмеялась. — С какой стати кому-то — тем более, тебе! — хотеть быть таким как я? — Потому что ты всегда поступаешь так, как будто точно знаешь, что делаешь. Тэйт улыбнулась мне быстрой лукавой улыбкой. — А почему ты думаешь, что я знаю, что делаю? Мы рассмеялись и почти одновременно замолчали. Тэйт зачесала волосы назад, как мальчишка, но даже с мокрой головой и царапинами на щеке, даже на ветхом крылечке, она была красавицей. — Тэйт. Она подняла глаза, пластиковый пакет со льдом зашуршал и захрустел у нее под рукой. — Что? — Я сожалею. Она посмотрела на грязный дворик, вздохнула. — Я знаю. — Нет, не знаешь. По крайней мере, не все. Просто все… все не так, как ты думаешь. Тэйт отложила пакет со льдом в сторону и повернулась лицом ко мне. — Откуда ты знаешь, что я думаю? — Честно? В основном, из личного опыта. Тэйт обхватила меня за шею и потянула мою голову вниз. Потом поцеловала меня, медленно и легко. Чего-чего, а этого я совершенно не ожидал. Я не смел даже надеяться, что когда-нибудь она снова подпустит меня к себе, а теперь её руки обвивались вокруг меня, ее губы прижимались к моим. А ведь я ничего не сделал, только подтвердил то, о чем она сама догадывалась. Я поднял руку, коснулся ее щеки, шеи. Тэйт отстранилась, глаза у нее сделались глубокими и настороженными. Я прикоснулся к ее мокрым волосам. — Что? — спросил я, положив руку на основание ее шеи. Тэйт встала и потянула меня за руку. — Хочешь подняться в мою комнату? Ко мне, наверх? Хочешь? Ненадолго? — Ты уверена? — Говори, хочешь или нет? Я кивнул, весь задыхающийся и наэлектризованный, едва соображая, как это понимать — как возвращение к системе поощрений и наказаний, или как что-то настоящее. Но если поцелуй мог означать все, что угодно, а не только признательность за мою капитуляцию, то в дом я пошел за Тэйт только потому, что ее рука в моей ладони была теплой, а на губах я чувствовал вкус ее гигиенической помады. Комната Тэйт оказалась калейдоскопом знаменитостей. Все стены были обклеены постерами, Квентин Тарантино соседствовал с Робом Зомби [17] и Сэмми Соса. [18] Здесь было очень опрятно, но совершенно непохоже на обычную комнату девушки. Главным цветом спальни был коммунистический серый, за исключением чудовищного аляповатого постельного покрывала в цветочек. Тэйт села на кровать, а я остановился в дверях, скрестив руки. Она наклонилась и стала расшнуровывать ботинки. — Тэйт? Она подняла голову. — Чего? — Зачем ты это делаешь? Надеюсь, не из-за того, что я сказал то, что ты хотела услышать? Она покачала головой и взялась за пуговицы рубашки. — Еще никто не сказал мне то, что я хочу услышать. Бюстгальтер у нее оказался ничем не примечательным, самым простым, грязно-белого цвета. Зато сама Тэйт оказалась худее и крепче, чем я воображал, а ее груди высовывались из лифчика и мягко круглились, как фрукты. Боже, боже, боже. Она сбросила рубашку на пол и протянула руку. |