Книга Маленькая Леди и принц, страница 72 – Эстер Браун

– Я более чем готова.

В квартире опять воцарилось безмолвие. Я сидела за письменным столом и смотрела в окно, на поразительной красоты площадь и парижан, выгуливающих детей и крошечных собачек. Сколько раз, проходя мимо магазинчиков и галерей, я раздумывала, кто живет на верхних этажах этих великолепных зданий. Теперь я знала ответ.

Мое внимание привлекли фотографии в серебряных рамках, расставленные на столе и освещенные косыми лучами солнца. Я взяла ближайшую и принялась ее изучать.

Похоже, снимок сделали на средиземноморском курорте. У синего моря расположилась красивая брюнетка в огромных солнцезащитных очках а-ля Жаклин Онасис. У нее на коленях сидел маленький мальчик. Рядом стоял мускулистый мужчина с длинными баками. Я предположила, что это семейное фото Орианы, Ники и исчезнувшего сумасшедшего гонщика. Счастливы ли мужчина и женщина, понять было невозможно из-за большущих очков, маскирующих глаза обоих, и недовольного выражения лиц, столь характерного для фотографий семидесятых. Ники же улыбался счастливой широкой улыбкой, обнажая редкие зубки, которые впоследствии ему, по-видимому, подкорректировали.

На другом снимке, сделанном, возможно, в тот же день, был Александр в плавках от Гуччи, напоминавший Блейка Каррингтона. У него на плечах сидел Ники. Оба хохотали, радуясь морю и солнцу.

Очень мило, подумала я. У Ники почти такие же плавки, как у деда!

– Отличная фотография, правда же? – послышалось за спиной.

Я вспрыгнула со стула.

– Разве я не говорила тебе, что неприлично тайком подкрадываться к женщинам? – требовательноспросила я. – Во-первых, это крайне невежливо, а во-вторых, некоторые из них с перепугу брызгают в глаза газом из баллончика. Никогда о подобном не слышал?

Ники прикоснулся пальцем к своему подбородку, и его лицо стало покорно-учтивым. Мне показалось, что в эту минуту он походит на Остина Пауэрса. Я прекрасно знала, что эта его физиономия – обычное кривляние и что моим словам он не особенно внемлет. Я начинала подозревать, что все его поступки – сплошной театр.

– Секретное оружие есть и у меня, мисс Сама Серьезность.

– Лично мне оно не страшно.

– Ты даже не позволила мне достать его из тайника.

Я поставила рамку на место и потерла висок, в котором еще пульсировала тупая боль. Ники был в красной рубашке, джинсах и желтовато-коричневых легких кожаных туфлях и выглядел бодрым, но здесь, в Париже, не казался таким убийственным щеголем, как в Лондоне.

– Как себя чувствуешь? – полюбопытствовал он. – Впрочем, я догадываюсь.

– Спасибо, не очень.

Я отошла к большому черному роялю, представляя себе, чего могла наговорить вчера на пьяную голову, и немного конфузясь. На рояле обнаружилась еще одна фотовыставка. Некоторые лица были мне очень знакомы. На одном из снимков я увидела Александра с Грейс Келли. На другом он хлопал рождественской хлопушкой, а с ним рядом стояла… неужели Элизабет Тейлор? Получалось, или Александр и все его семейство водили дружбу с настоящими знаменитостями, или же в начале семидесятых все аристократы походили на звезд.

Но одну из женщин я определенно ни с кем не перепутала. Собственную бабушку. Тогда примерно моего возраста, на снимке она была запечатлена с роскошной высокой прической и в красном атласном платье, которое я как-то раз надевала на бал в «Дорчестере». Мы ездили туда вместе с Джонатаном. По моей груди будто ударили сильным кулаком, и сделалось страшно. Я отвернула рамку фотографией к стене, прошла через комнату и села на мягкий диван.

– Твою квартиру я представляла совсем иначе.

Ники тоже опустился на диван, на приличном расстоянии от меня, и налил себе кофе из кофейника, который незаметно появился на столе.

– А как ты ее себе представляла? Думала, у меня на окнах висят шторы из черного шелка? Впрочем, эта квартира вовсе не моя. – Он налил кофе и мне. – А дедова. У меня – холостяцкое пристанище на Сен-Жермен. Сюда я обычно не привожу женщин. Но ты – исключение.

Выходит, я провела ночь в спальне Александра? Я моргнула, смущенная и немного растерянная.

– Это что-то вроде комплимента? Ники придвинул мне чашку.

– Думаю, да.

Он посмотрел мне прямо в глаза, обезоруживающе улыбаясь.

Я вдруг подумала: если бы стоматолог оставил Ники прежние зубы, в нем было бы больше мальчишества и больше своеобразия.

– Или, может, мне просто захотелось похвастать перед тобой нашими парижскими апартаментами. Или я постыдился везти тебя в свою холостяцкую берлогу.

– Или кровать в твоей холостяцкой берлоге уже была занята.

Ники чуть вскинул брови.

– И это не исключено. – Он помолчал. – А может, никого там и не было. Впрочем, если серьезно, надо бы мне туда наведаться – удостовериться, что она не устроила погром. – Его щеки слегка побледнели. – Сегодня утром ее все еще трясло от злости. Вбила себе в голову, что мы с тобой затеваем побег. И тогда плакали ее планы стать принцессой.

– Ты рассказал ей о моем вчерашнем несчастье? – произнесла я.

– Мелисса! – с негодованием воскликнул Ники.

– Что?

– Да так, ничего! Клади сахар.

Он вел себя так, будто никаких из ряда вон выходящих событий вчера не приключалось и будто вечер был совершенно обычный. Либо потому, что не хотел бередить мои душевные раны, либо потому, что, на его взгляд, и правда, не произошло ничего особенного.

– Я задумал,– произнес он, кладя руку на спинку дивана,– обзавестись новой тачкой. Твое агентство по этому поводу не дает каких-нибудь ценных рекомендаций?

– Почему же! – воскликнула я, весьма довольная, что можно переключиться с мучительных дум на болтовню. – Это очень интересный вопрос…

Ники продемонстрировал, что умеет не только веселиться в клубах, но и быть приятным собеседником за дневным кофе. Он показал мне, где в этой чудо-квартире прячутся окна с витражными стеклами, поведал несколько забавных историй о своем семействе, а я, опустив массу постыдных подробностей, сообщила ему кое-что о своем. Так прошло какое-то время, и от моего похмелья осталась лишь едва заметная пульсация в голове, на которую даже я сама почти перестала обращать внимание.

– Не хочу показаться излишне любопытным но какие у тебя планы? – наконец спросил Ники. – У меня предложение: оставайся здесь на выходные. Если что-нибудь понадобится, просто скажи Марии, и она тотчас все раздобудет. А если желаешь утопить свою грусть в веселье, можем поехать сегодня на одну потрясающую вечеринку… Ой! – Он шаловливо улыбнулся и прикрыл рот рукой. – Я совсем забыл! О вечеринках не может быть и речи! А поездки в парижские рестораны не возбраняются? Заодно я бы мог поучиться хорошим манерам.

Я чувствовала, что он искренне желает подбодрить меня. В какую-то секунду наши взгляды встретились, и в это мгновение я чуть было не согласилась задержаться в его сказке на несколько дней. Перспектива ездить из одного шумного места в другое, ни о чем не переживать, ни за что не платить и не допускать тягостных мыслей почти захватила меня в свои манящие объятия…