Онлайн книга «Хорошее настроение»
|
Собрались выходить, а Сонечка шепчет: – Что-то мне нехорошо. – Надо взбодриться, – говорю. – Раньше при корсетах обязательно нюхательные соли держали. У вас их, конечно, нет. Но хотя бы нашатырный спирт? Нашатыря в аптечке не имелось. Сонина мама вспомнила, что в кладовке стоит средство для мытья стекол, которым пользоваться невозможно, – чистый аммиак, глаза выедает. Принесли стеклоочиститель в пластиковой бутылочке с насадкой распылителя и рычажком. Я набрызгала на салфетку и дала Сонечке понюхать. Помогло! Невеста затрясла головой, три раза чихнула и порозовела. На всякий случай я бутылочку в свою сумку положила. До ЗАГСа добрались благополучно. Там в комнате ожидания еще несколько свадебных коллективов находилось, группируясь вокруг женихов с невестами. Наша невеста была самой обворожительной, отстраненно загадочной. Глазами не стреляет, они у нее в одну точку уставлены, слабая улыбка и благородная, возвышенная бледность. Из гостей только ленивый не сказал Сонечке, как замечательно она выглядит, похудев(!). Пригласили нас в зал регистрации. Там за столом женщина-распорядительница в красивом платье и с торжественным лицом. Стала говорить про особый день, про важное событие в жизни невесты и жениха. Все, как обычно. Я стояла сбоку и сзади от Сони. Вижу – она голову на плечо жениху склонила, привалилась к нему. Выглядит мило, но, пожалуй, поза не слишком уместная в данной ситуации. Жених сказал четко и ясно «Да!», когда его спросили, по доброй ли воле он вступает в брак, Сонечка пролепетала едва слышно. Неожиданно в самый ответственный момент, когда распорядительница проговорила: «Объявляю вас…» – Сонечка… Нет, не упала в обморок, она как-то сползла с плеча жениха, стекла на пол. И превратилась в большой шар воздушной материи. Все ахнули, растерялись. Первым пришел в себя жених, принялся лихорадочно копать руками в белом ворохе, погребшем невесту. Раскопал, тут и мы подскочили. Выглядела Сонечка! Я теперь легко отличу притворный обморок от настоящего. И любительницы терять сознание быстро бы избавились от своей жеманной привычки, если бы видели в натуре лицо человека, потерявшего сознание. Глаза у Сонечки закатились, лицо обмякло, будто мышцы расползлись, и цветом оно было до зелени бледным. Мы дружно испугались. – Что с тобой? Что с тобой? – восклицал жених. – Врача!!! – одновременно заорали несколько человек. Кто-то выскочил из зала, рванул в комнату ожидания и там закричал: – Есть тут врач? Срочно нужен врач! Один из женихов оказался доктором. Он оставил свою невесту и бросился выполнять профессиональный долг. За доктором потянулись любопытные – всем было интересно, что происходит. Врача я успела спросить: – А вы какой доктор? – Дерматовенеролог. Что случилось? Где больная? Я опешила: зачем нам венеролог? Мы не по этой части. Пока я растерянно хлопала глазами, меня оттерли в задние ряды. Зал наполнялся людьми, даже невесты чужие приперлись, из которых только одна была без корсета, а в белом балахоне, плохо скрывавшем многомесячную беременность. – Принесите нашатырь! – командовал не видимый мне за спинами доктор. – Не могу! – отозвалась распорядительница в красивом платье и уже не с казенным торжественным лицом, а по-человечески взволнованном. – Аптечка – в кабинете заведующей. А он на ключ закрыт, а она отгул взяла картошку сажать. Там – сейф, бланки подотчетные. Я давно говорила, что аптечку надо перенести в раздевалку… Распорядительница, не иначе как от волнения, на нервной почве, вываливала ненужную информацию. И тут я, мысленно похвалив себя за предусмотрительность, закричала: – Есть нашатырь! Пустите! Расступитесь! – протискивалась сквозь толпу и на ходу вытаскивала из сумки бутылочку. Моя ошибка (разве не простительная из-за волнения, на нервной почве?) заключалась в том, что я стала давить на рычажок распылителя раньше времени, поверх голов людей, обступивших Соню. В общем, я многих оросила, пока не добралась до сестры и не побрызгала ей в лицо. Народ чихал и плакал. Я тоже надышалась и прослезилась. – Что это? – выхватил из моих рук бутылочку жених-венеролог. – Что вы творите? При этом он, как и весь коллектив, чихал и кашлял. – Стеклоочиститель. Не важно. Смотрите, она оживает! Закатившиеся Сонечкины глаза стали на место, и она тихо произнесла: – Ой! Доктор (плачущий химическими слезами), к его чести, сохранял профессиональную выдержку и командовал: – Разойдитесь! Ей нужен воздух! Всем уйти! Народ не подумал подчиниться. Сделали полшага назад и застыли. Сморкались и ждали продолжения. – Корсет! – подсказала я дерматовенерологу. – Что? – Она из-за корсета в обморок свалилась. Сонечка лежала на руках у своего жениха, наполовину живая и по-прежнему зелененькая. Доктор перевернул ее на бок. Вместе с женихом попробовали ослабить шнуровку. Где там! Мы узлы на совесть вязали, а качеству сибирской бельевой веревки могут позавидовать изготовители парашютных строп. Более всего меня тронуло, растрогало до натуральных, а не стеклоочистительных слез, что наш жених, невероятно изогнувшись, пытался зубами (безуспешно) развязать узел на корсете своей суженой. Вот это любовь! Решительный доктор, мне казалось, должен был грозно (как в кино про больницу) выкрикнуть: – Скальпель! Немного ошиблась. – Ножницы! – потребовал врач. – Дайте ножницы! Распорядительница куда-то метнулась, через две минуты возникла и протянула ему ножницы. Ох, не просто было подсунуться под шнуровку! Плотность прилегания корсета к телу Сонечки – максимальная, натяжение веревки – предельное. Так могут упаковать невесту только сестра и подруга! Лезвия ножниц соскальзывали, врач (я точно слышала) бормотал ругательства. Наш жених неделикатно подгонял: – Режь! Режь! Неумеха! Подсовывай под шнур! Да, не здесь, выше! Не сюда! Сюда! Наконец доктору удалось воткнуть лезвие ножниц под шнуровку. Бельевая веревка лопнула громко, как оборвавшаяся струна на гитаре или скрипке (последнего я никогда не слышала, но могу предположить). Сонечка задышала полной грудью и стала на глазах приобретать нормальный цвет лица. И что, вы думаете, она первым делом, когда навела сознание на резкость, спросила? – Нас уже расписали? Мы – муж и жена? Жених не мог ответить, он был счастлив, что Сонечка не отдала богу душу. Я вытерла мокрое от стеклоочистителя лицо сестрички своим платочком, на котором остался свадебный макияж, наводившийся утром три часа. Все сидевшие на полу – Соня, жених и доктор – поднялись на ноги. |