Онлайн книга «Вещий князь. Книга 6. Властелин Руси»
Гремя цепью, вылез из будки пес — большой, кудлатый. Увидав отрока, завилял хвостом, заскулил умильно. — Нету любимицы твоей, Орайко, — засмеялся Вятша. — Некому тебе мясца кинуть. Ну, пожди, возвернется, поди, скоро… Пес улегся было на снег, вытянул лапы, да тут же вскочил — видно, попал в мокрое — закрутил головой, отряхиваясь. Псина изрядная — теленок, не пес! Подкармливала его, бывало, Лобзя. Эх, Лобзя, Лобзя… Крепкая, румяная дева с толстой русой косою — из-за тебя ведь и задержался Вятша у тетки Любомиры, не ты бы, так… И кто он сейчас у хозяйки? Холоп? Закуп? Рядович? Или вдач? Ну, не холоп, точно. А вот девки, те — да, холопки. Вот и Лобзя… Сколько раз уговаривал ее убежать, да та все отнекивалась — куда бежать-то? И вправду — куда? Может, не так уж и хорошо было у Любомиры — вечная работа да скука, от которой в иные вечера сводило скулы, — но ведь не так и плохо. Всегда при деле, поесть есть чего, изба теплая, да — какая-никакая — защита. Правда, та еще Любомира змея, однако одному-то, без рода, и совсем плохо. Так хоть куда ни шло. Вот и боялась Лобзя, как ни уговаривал ее отрок. Все отнекивалась, ждала чего-то. Да сейчас-то, с Вятшей, на усадьбе уж куда веселее. А вот раньше-то как жили? В Киев — Лобзя рассказывала — и то куда как редко выбирались, на торг только. А уж на праздник какой, так: «Дома сидите, девки! Чай, работы много». Вот так и жили. Да и сейчас так же живут — работа — сон, сон — работа. Господи… И чего Любомира Лобзю в город послала? Скорей бы уже вернулась дева. Баньку бы истопили, хорошо б еще и тетка к Мечиславу ушла — мало ли, дела какие срочные? — а уж тогда… Вятша представил обнаженную пышногрудую деву и, помотав головой, прикусил губу. Эх, Лобзя, Лобзя… Чуть приоткрыв дверь, Любомира наблюдала за парнем. Экий и вправду ладный. И как ловко управляется по хозяйству — эвон, полушубок в снег скинул, лопатки под рубахою так и ходят… А ведь Мечислава еще долгонько ждать. Раньше травня-месяца вряд ли и приедет. И чего ж его ждать? — Эй, Онфиска, — Любомира обернулась к очагу, — сходи-ка побыстрей за хворостом, а я за огнем погляжу. — Так ведь хватает дровишек-то? — удивленно взглянула на нее дева. — Сходи, говорю! — с угрозой в голосе повторила хозяйка. — Ну! Пожав плечами, Онфиска накинула на плечи полушубок. — Ты куда ж это направилась, дева? — воткнув лопату в снег, выпрямился Вятша. — За хворостом хозяйка послала, — Онфиска махнула рукою. Тоже ладная вся, крепкая, грудастая, как и Лобзя. Только Лобзя куда как покрасивше будет! — За хворостом? — удивился отрок. — Так есть же! Ничего не ответив, Онфиска ушла за ворота. Проводив ее взглядом, Вятша поплевал на руки… — Эй, подь-ко сюда, парень, — услышал он негромкий зов. Обернулся… Стоявшая в дверях тетка манила его в дом и — странное дело — улыбалась. С чего бы? Пожав плечами, юноша направился в дом. Внутри пахло дымом и чем-то кислым — видно, тетка разогревала вчерашние щи. Из окна тянуло холодком, в дальнем углу чадяще горел светец. — Глянь-ко, — Любомира кивнула на выдвинутый из-под лавки сундук — большой, крепкий, обитый позеленевшими медными полосами. — Завалялась тут у меня рубашенция. Сымай-ко свою, примеришь. — А что, сегодня праздник какой? — удивился Вятша и, расстегнув застежку на вороте, через голову стянул рубаху. Тяжело дыша, Любомира внезапно огладила его ладонью по спине и, развернув за плечи, притянула к себе: — Ладный-то ты какой, Вятша! Губы ее, толстые и мясистые, жарко накрыли губы парня, сильные руки по-хозяйски повалили на лавку. — Втроем будем жить, отроче, — быстро шептала женщина. — Я, ты и Лобзя. А хошь — так и Онфиску возьмем… Уж так сладко будет! И чего я, дурища, раньше ждала? — Видно, Мечислава боялась, — еле вырвавшись из ее объятий, едко промолвил Вятша. — А и боялась, — Любомира согласно кивнула. — Больно уж приезжал часто… Ну а посейчас-то… Что сидишь, иди ж, поласкай меня? Хозяйка бесстыдно задрала рубаху, заголив крепкое угловатое тело. Тяжелая грудь ее висела, словно у свиноматки. Вятше вдруг стало противно — он инстинктивно подвинулся ближе к двери. Любомира притянула его руками: — Ну, давай же, вьюнош… Давай… — Так… Онфиска же… — пытался выбраться из-под нее Вятша. — И что же, что Онфиска? — шептала не на шутку распалившаяся хозяйка, не понимая, вернее не желая понимать, что — потная и противная — вызывает у парня лишь отвращение. — Потом, тетка Любомира, — отбивался он. — Потом, ладно? — Нет, не потом, — женщина повысила голос. — Сейчас! А ну… Что ж ты, брезгуешь? Вятша оттолкнул назойливую, едва не стащившую с него порты бабу. Та взбеленилась вдруг, словно необъезженная кобылица: — Ах, брезгуешь, тварь? Ударила парня ладонью по лицу. Потом еще раз… схватила висевшие на стене вожжи… — На, гад, получай! Получай Удар за ударом посыпались на несчастного Вятшу. На спине, на груди и плечах вспыхнули кровавые полосы. — Уймись, уймись, тетка! Ох, напрасно взывал он! Любомира разошлась не на шутку — окровавленные вожжи в ее руках мелькали все чаще, силушкой не обидели боги. — Получай! Метнувшись к столу, Вятша схватил нож, сверкнул глазами: — Уйди… Всеми богами прошу! — Уйди? — завидев острое лезвие, попятилась Любомира. — Это ты мне говоришь, щенок? — Она неожиданно выпрямилась, отбросив в сторону вожжи, и громко сказала: — Вон! Вон с моего двора, приблудыш. И чтоб ноги твоей здесь никогда не было. — Да и ладно, — озлился Вятша. — И уйду. Не спуская глаз с разъяренной хозяйки — знал, та способна на многое, — бочком обошел лавку и, прихватив брошенную на пол рубаху, вихрем метнулся наружу. — Ну, и к лучшему, — уходя со двора, шептал он. — Сейчас бы только повстречать Лобзю… — Тварь… — выглянув из избы, плюнула в снег Любомира. Тяжелая грудь ее колыхалась. Сердце вдруг пронзило острое чувство потери. Может, не так надо было? Не так быстро, не так настойчиво, постепенно… Постепенно… Да уж слишком хотелось. И кто он вообще такой, этот приблудыш, чтобы… Жаль, конечно, работника, да и ладно. Ничего, жили без парня ране. А про него потом не забыть шепнуть Мечиславу — ограбил-де да сбег. Пущай-ко через людишек своих прищучит… Еще раз плюнув, Любомира раздраженно пнула в бок выскочившего из будки Орая и скрылась в избе. С вязанкою хвороста за плечами во двор вошла Онфиска. Покачала головой, погладив собаку: — Ох, Вятша, Вятша… И чего подался в бега, парень? Нешто плохо тут было? Повстречавший Онфису отрок не рассказал ей о том, что давеча случилось в избе. Не успел, да и, честно говоря, не очень хотелось рассказывать. |