Книга Вещий князь. Книга 7. Зов Чернобога, страница 35 – Андрей Посняков

— Да ладно…

Варяг подмигнул, достал из телеги кувшинец, разбавил водою, от пояса отцепил рог, нацедил.

— Обещал — на, пробуй. Нектар, не вино! Если понравится, я могу привезти бочонок для корчмы вашей.

— Чего это ты так вином своим хвастаешь? — недоверчиво спросила Радослава.

— Так им мой родич торгует, Греттир из Вика.

— Ах, Греттир, — успокоилась девушка. Греттира она знала — смешной такой, вислоусый, а дочки у него — ух, и дурищи же! — Ну, давай сюда свое вино.

— С радостью и благодарностью, о благородная дева! — Варяг с поклоном протянул кубок.

Сначала Радослава ничего не почувствовала — вино, как вино, вполне приятное, пробовала она уже подобное — угощала Любима. А потом вдруг и сама не заметила, как потемнело в глазах и подкосились ноги. Оглянувшись по сторонам, коварный варяг осторожно положил потерявшую сознание девушку на дно повозки и ловко забросал ее старой соломой. В тот день его повозка появилась еще в нескольких местах: на окраине Подола, на пристани, на Глубочице, где плескались ребята. И почти всегда варяг уезжал с добычей — схема была все та же и работала безотказно.

Гнорр Ворон рассчитался со Стемидом честно, полновесными серебряными денариями. Удивился даже:

— Эвон, как ты ловко!

— Опыт, — хохотнул Стемид и попросил: — Ты бы, Гнорр, убирался из Киева как можно быстрее, хорошо бы, вместе с ладьями князя, так многие купцы поступят.

— И я так же сделаю, — кивнул купец. — Нечего тут светиться, еще пропавших искать начнут, мало ли…

Простившись с Гнорром, Стемид вернул повозку с волами давно поджидавшему у пристани селянину с дальнего огнища и, пройдя через распахнутые городские ворота, кивнул знакомым стражникам.

— Что, Стемиде, проследил за лодейками? — насмешливо поинтересовались те. — Все ли целы?

— Да все, что им сделается-то? — Варяг махнул рукой. — Чай, мы не спим на страже, как некоторые воротные делают.

— Да ладно тебе заедаться, — добродушно усмехнулись стражи. — Говорят, и вправду поход скоро?

— Скоро, — подтвердил Стемид. — Днями нужно считать.

Пройдя ворота, он вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. Это что же — пообещав волхву Лютонегу задержать отход судов, он, Стемид, подставил самого себя? Вообще-то он вполне мог бы нанять шпыней и, как начальник стражи, незаметно пропустить их к ладьям, задержав экспедицию как минимум на неделю, а то и на месяц — кораблики-то ведь не только продырявить, но и поджечь можно будет. Это опасное дело Стемид тщательно обдумал и даже составил для себя план действий, включающий операцию прикрытия с несколькими подставами в лице нисколько не повинных младших дружинников — «детских», на которых вполне должно было хватить подмешанной в питье сон-травы, действие которой уже испытала на себе несчастная Радослава, да и не только она. А ведь в связи с отсрочкой похода задержится у киевской пристани и корабль Гнорра Ворона! А вдруг кто чего заподозрит? Если кто-то — тот же князь, а он во все самолично вникает и к тому же умен, недаром прозван Вещим — сопоставит все произошедшие похищения, почти всегда приписываемые ромеям, то… То очень скоро придет к выводу о необходимости обыска всех торговых судов. А Гнорр молчать не станет, сразу подставит его, Стемида, — дескать, просто-напросто прикупил рабов, кто ж знал, что они краденые. Ворон обязательно Стемида выдаст, поскольку будут искать продавцов, а вот самому Стемиду доказать сговор с Вороном не удастся. Значит… О, боги, как же поступить, как лучше сделать? С одной стороны, Ворон только что расплатился, как и обещал. С другой стороны, хорошо было бы сорвать куш и с волхва. Но Лютонег хитер… Однако совершил большую глупость, решив надавить на Стемида. Расслабился у себя в лесах, совсем нюх потерял, думает, кроме него нет никого в мире хитрее? Поглядим, ой, поглядим…

С самого утра и вот уже до полудня Хельги вместе с Ярилом занимались финансовыми подсчетами — сводили дебет с кредитом в заметно опустевшей казне. Оба нервничали — денежные дела, они всегда самые трудные.

— Думаю, на дорогие ткани и посуду нужно налоги поднять, княже, — горячился Ярил. — Пусть уж купцы цену гнут — кто покупал всю эту роскошь, у тех богатства и на новые цены хватит. А если на жито поднимем да на овес — тут и до голодного бунта недолго.

— Да не будет никакого бунта, — невесело усмехнулся Хельги. — Просто разбредутся смерды по лесам, сами спрячутся и зерно спрячут.

— А оно нам надо?

— Вот именно.

— Еще пошлины на хазарский скот поднять…

— Это можно. Хазары и без того на нас озлоблены, за радимичей, северян, вятичей.

— Ох, боюсь, не пошли бы войной, княже!

— Не пойдут. Мы пока на них печенегов натравим… есть у меня там знакомства, завтра же посольство пошлю.

— Печенегам тоже малая вера.

— До осени они хазар подержат, а зимой те и сами не нападут. А вот весной, как снега стают… тут мы по Хазарии и ударим! Нечего нашу кровь пить.

— Ну и задумки у тебя, князь. На годы вперед видишь, недаром Вещий!

Скрипнув дверью, заглянул управитель-рядович.

— Помощник начальника ладейной стражи Стемид у крыльца челом бьет, княже!

— И чего ему надобно? — недовольно поднял глаза Хельги.

— Греческого огня просит, траву с кустами у воинской пристани пожечь, чтоб лазутчики не подобрались.

— Вот как? — Князь перевел удивленный взгляд на Ярила. — Слыхал?

— Так и дать ему этот огонь, — усмехнулся тот. — Для дела ведь.

— Ну, пес с ним, и в самом деле — пусть уж лучше перебдят, чем недобдят. — Хельги обернулся к рядовичу: — Выдай пару горшков из амбара, чай, хватит им пары… Траву ведь жечь, не ладьи!

Довольный Стемид, аккуратно замотав горшки в старый плащ, быстро пошел к пристани. А ближе к ночи хитрый варяг уже поджидал в условленном месте — у заводи на Глубочице — старого волхва Лютонега.

— Вижу, вижу. — Волхв явился на встречу во-время и с удовольствием наблюдал встающее от реки зарево, — Исполнил ты мою просьбишку, Стемиде, вот тебе и награда. — Он отсчитал серебро и удалился, позвав кого-то с собой из кустов.

Стемид лишь хмыкнул — все правильно, осторожничал волхв, прихватил с собой охрану. Но ведь и на старуху бывает проруха, тем более на какого-то там волхва!

Со всей осторожностью — травинка не шелохнулась — пошли вслед за Лютонегом пущенные Стемидом молодые дружинники — «детские». Босиком, чтоб не стучать постолами, не скрипеть лаптями, в неприметных пестрядинных рубахах, простоволосые, ни дать ни взять обыкновенные ребята — подмастерья иль служки корчемные. Безусые все — молоко на губах не обсохло, — однако у каждого за пазухой острый кривой нож-кончар. А уж пользоваться им эти ребята умели. Что и испытали на себе и старый волхв Лютонег, и его ничего не подозревающая охрана. Просто пробежались мимо ребятки, в пряталки-догонялки играючи, чирк по шее ножичком незаметно — и нет никого в живых, ни волхва, ни охраны. Осмотревшись, ребята спрятали убитых в траве, подождали ехавшую сзади повозку и, проворно покидав в нее трупы, увезли к глубокому оврагу, что меж Копыревым концом и Градцем. Так хитрый варяг Стемид заработал изрядную толику серебра, а готовившийся к северному походу княжеский флот был спасен от поджога. А окажись Стемид менее хитрым или более боязливым? А не поверь ему волхв Лютонег на свою седую дурную голову? Вполне могли и сгореть ладейки, пусть не все, пусть часть, а задержали бы поход, отложили. Ведь не о них сейчас болела голова князя — о финансах. А думать сразу обо всем — это богом надо быть, не человеком. Но Хельги-князь, Олег Вещий, богом не был, был человеком, правда, не совсем обычным. Но, как свойственно всем людям, и он допускал ошибки.