Онлайн книга «Орда. Шпион Темучина»
Не успел нойон так подумать, как уже услышал: – Стоять! Кто такие? – Мы – странствующие сказители и музыканты! – оглядываясь по сторонам, с гордостью произнес Баурджин. – Улигерчи, хогжимчи, хурчи. Народные и заслуженные артисты, широко известные от Гоби до Селенги! А вот ты кто такой? Покажись, не прячься! – А я и не прячусь! Просто дожидаюсь своих. А, вот и они! На излучине реки показались скачущие во весь опор всадники – человек десять. Положив руку на рукоять сабли, нойон успокаивающе улыбнулся: – Так ты мне так и не сказал – кто вы? Из какого рода? – Наш род – род Соболя! А вот какие вы музыканты, мы сейчас увидим! – Сайн байна уу? Хорошо ли живете? – вытяну руки ладонями кверху, Баурджин-нойон вежливо приветствовал всадников. – Как провели весну? Все ли поголовье на месте? – Сонин юу байнау? Какие новости? – подъехав ближе, вежливо поздоровался один из всадников, судя по затейливо вышитому тэрлэку – главный. Смуглолиций, с глазами-щелочками, он невозмутимо рассматривал незнакомцев. Остальные настороженно держались позади, в любой момент готовые пустить в ход луки. – Мы – странствующие музыканты, – снова пояснил нойон. – Поем, играем, читаем сказания – нас уже благодарили во многих кочевьях. Всадник в расписном тэрлэке еще больше прищурился, так что глаза его, и без того узкие, стали и вовсе почти не видны: – Интересно, в чьих же кочевьях вы уже побывали? Откуда-то из лесу – вероятно, спрыгнул с какого-нибудь дерева – выбежал босоногий мальчишка с перекинутым за плечи луком и, подскочив к десятнику, что-то ему зашептал, время от времени кивая на путников. – Нас знают в кочевье старого Хоттончога, – тем временем пояснил Баурджин. – И в гэрах Чэрэна Синие Усы, и во многих других гэрах. – Чэрэн Синие Усы? Хоттончог? – Десятник нахмурился. – Эти люди нам не друзья. И еще… Зачем вы высматривали, где сложены доски для настила? – Мы вовсе не доски высматривали, а малину или смородину – заварить чай, – обиженным голосом отозвался Гамильдэ-Ичен. – А настил ваш нам и вовсе ни к чему – повозок ведь у нас нет. – Верно, нет, – ухмыльнулся воин. – Но я почем знаю, что у вас на уме? Может, вы – вражеские лазутчики? Уж извините, нам придется связать вам руки – а в кочевье уж разберемся, кто вы. Десятник взмахнул рукою, и ряд воинов ощетинился стрелами. Двое из них, впрочем, тут же закинули луки за спины и, спешившись, сноровисто связали руки «сказителям». Сильно пахнуло не мытыми с рожденья телами – судя по всему, воины рода Соболя исповедовали черную шаманскую веру Бон. – Хорошая сабля. – Десятник внимательно осмотрел снятый с Баурджина клинок. – Зачем она музыканту? Это же не хур и не бубен. – Мы ходим везде, – спокойно возразил князь. – А в дороге случается всякое. Обитатели кочевья – человек с полсотни, – молча столпившиеся на площадке перед главным гэром, настороженно наблюдали, как спешившиеся воины помогают спуститься с коней связанным пленникам. – Кого поймал, Эттэнгэ? – выкрикнули из толпы. Десятник, как выяснилось, был человеком вежливым и незаносчивым, поскольку выкрик не проигнорировал, а, повернувшись на голос, ответил вполне обстоятельно: – Мы взяли их у настила. Говорят, что бродячие музыканты-сказители, но при них оружие, да и сами они весьма подозрительны. Я думаю, это разбойники с Черных гор, о которых нас предупреждали соседи. – Разбойники? – вдруг возмутился Гамильдэ-Ичен. – Посмотрите-ка внимательней, добрые люди? Ну, разве мы похожи на разбойников? Они ж все – злобные упыри, а наши лица – посмотрите! – милы и приветливы! В толпе засмеялись, и Баурджин по достоинству оценил придумку парня – где веселый смех, там нет места ненависти, подозрительности и страху. – Велите-ка развязать нам руки да дать хур! – засмеялся нойон. – И тогда вы увидите, какие мы разбойники. Споем вам длинную песню о веселом арате. Небось слышали? Нет?! Ну, там еще про то, как он ночью, хлебнув для храбрости арьки, пошел к одной вдовушке, да, перепутав гэры, нарвался на старшую жену хана. Ну? Неужели не слышали? – Нет, не слыхали! В толпе явно оживились и повеселели, ну, прямо как в захудалом колхозе при виде рукописной афиши, извещающей о приезде артистов райфилармонии. – Эй, Эттэнгэ! – послушались крики. – И правда, может, разрешишь им спеть? Посмотрим, какие они музыканты! – Да ну вас, – десятник отмахнулся, – сначала доложу старейшине и шаману. Как решат – так и будет. Они не вернулись еще? – Нет. Вернулись бы – давно б здесь были. – Жаль… – Десятник обернулся и, подозвав какого-то мальчишку, велел тому мчаться на пастбище. Паренек – чумазый босоногий оборвыш – ловко поймал бродившую у гэров лошадь и, вцепившись в гриву, быстро унесся прочь. Баурджин посмотрел на десятника: – Ну а мы пока чего-нибудь вам расскажем, Эттэнгэй-гуай, если ты, правда, не возражаешь? – Не возражает, не возражает, – закричали собравшиеся. – Эй, дуучи, спой нам, про что обещал. Или – про северных людоедов. Чтоб страшно было до жути! – Спеть – это к ним, – нойон небрежно кивнул на своих связанных спутников, – а я вам не какой-нибудь там нищий певец, я – артист разговорного жанра, сказитель! – Так рассказывай же, улигерчи! Надоело ждать! – Ну, уж это как ваш участковый решит. – Баурджин оглянулся на десятника. – А, рассказывайте! – почесав голову, махнул рукой тот. – Все равно ждать. Только учтите – руки мы вам не развяжем. – А как же играть? – Не знаю, – усмехнулся воин. – Придумайте что-нибудь, на то вы и улигерчи-дуумчи. – Что ж, делать нечего, – нойон посмотрел на парней. – Сейчас я начну сказание, а как притопну ногой, повторяйте хором последнее слово. Все поняли? – Поняли. Повторим. – Ну, что ж… Как говорится – с Богом! Плохо было то, что убойная поэма Некрасова «Мороз, Красный нос» в данных конкретных условиях ну никак не годилась – обещано-то было нечто другое. А что – другое? Баурджин-Дубов долго не думал, взяв в качестве литературной основы выступления людоедку Эллочку Щукину из «Двенадцати стульев». – В одном дальнем кочевье жила-была баба! Нойон притопнул. – Баба!!! – на два голоса в унисон выкрикнули Гамильдэ-Ичен и Сухэ. – Не доила она коров… – Коров!!! – Не делала сыр долгими зимними вечерами… – Вечерами!!! – И даже овечью шерсть не пряла! – Не пряла!!! – Вот сучка! – возмущенно выкрикнул какой-то седобородый дед. – На кой ляд такая баба? |