Онлайн книга «Орда. Шпион Темучина»
– Позволь сказать, уважаемый? – почтительно обратился к посланнику Гамильдэ-Ичен. Тот милостиво кивнул. – Если та девушка, которую ты нахваливаешь, и вправду такая умница – что же она до сих пор не замужем? И… еще вопрос – а сколько же ей лет? – Лет ей, парень, не так уж и много, – Эрдэнэт начал отвечать с последнего вопроса, – двадцать два, а может, двадцать пять, а может – и двадцать восемь. Да какая разница? Разве возраст – главное для хорошей жены? – Двадцать восемь! – Гамильдэ в ужасе заморгал. – К тому же рука у нее уж больно тяжелая, – как ни в чем не бывало продолжал посланник. – Если что не так, ка-а-ак вдарит – мало не покажется, не посмотрит, что муж или там жених. Верно, Алтансух? Воины снова захохотали. Алтансух покраснел и замотал головой, так что Баурджину даже стало его жаль – да, уж точно, этот молчаливый парень был среди своих постоянным объектом насмешек. Светлоглазый – что, в общем-то, не редкость для монголов, и какой-то такой… Типа маменькиного сынка – бывают такие люди. – Ай, Сухэ, расскажи-ка нашим друзьям, как ты прокрался в гэр к одной вдовице, перепутав ее с младшей сестрой? – Да не крался я никуда! – возмутился наконец Алтансух. – Выдумки все это, клянусь Тэнгри! Вдали, за сопками, показались белые юрты – очень много юрт – кочевье, ставка Темучина. Тут и там проносились воинские отряды, стояли возле гэров вооруженные копьями часовые, а над самым большим гэром развевалось синее девятихвостое знамя. – Куда? – откуда ни возьмись возник конный разъезд. – Кто такие? – Я Эрдэнэт, посланец хана, – молодой человек поспешно вытащил из-за пазухи золотую пластинку – пайцзу – с изображением оскаленной головы тигра, – со мной – Баурджин-нойон и его друг. – А, Баурджин-нойон, – начальник стражи, здоровенный монгол в кожаных латах, с любопытством посмотрел на Баурджина, – сам великий хан уже справлялся о тебе. И велел ехать к Боорчу-гуаю – вы, говорят, знакомы. – С Боорчу? – переспросив, улыбнулся молодой князь. – Конечно, знакомы, еще бы. Ох, опять пить… Что глядишь, Гамильдэ? О тебе беспокоюсь – как бы не упился. – Да я никогда… – Юноша вспыхнул. – Ой, Гамильдэ… ты Боорчу-гуая не знаешь! Боорчу – высокий, статный, красивый, с тщательно расчесанными кудрями и черной как смоль бородкой – встретил гостей с неподдельной радостью и тут же велел слугам принести арьки. – А может, Боорчу-гуай, у тебя и вино найдется? – ухмыльнувшись, предположил Баурджин. – Найдется и вино. – Боорчу радостно хлопнул нойона по плечу. – Но сначала – арька! Фу, Баурджин, от тебя ли слышу? Неужели кислятину пить будем? Это кто с тобой? Неужель Гамильдэ? – Он. – Вырос как, не узнаешь! – Боорчу весело подмигнул юноше. – Ну, садись, Гамильдэ. Арьку пить будешь? – Буду… Только не очень много. – Э, парень! – шутливо погрозил пальцем вельможа. – В гостях воля не своя – сколько нальют, столько и выпьешь! Баурджин знал, что Боорчу хоть и любил выпить, но не настолько, чтобы упасть, да и вообще – не столько пил, сколько прикидывался пьяным, и все время был себе на уме, разыгрывая этакого гостеприимного барина. Вот и сейчас молодой князь замечал некие мелкие несуразности, вообще-то Боорчу не свойственные – уж если тот приглашал в гости, то уж арька лилась от души. А тут… Арька, конечно, присутствовала, но всего два кувшина – прямо-таки гомеопатическое количество для хозяина гэра. В основном подавали вино, вернее сказать, бражку из прошлогодних сушеных ягод – черники, голубики, малины. Вкусная, надо признать, была бражка – Баурджин с удовольствием выпил три пиалы, да и Гамильдэ-Ичен не отставал. И все же этого было мало. Да и настоящего куражу не чувствовалось, а чувствовалось прямо противоположное – будто все это: и арька, и вино, и гостеприимство Боорчу – пусть даже непоказное – исключительно ради дела. Интересно, что это будет за дело? – Споем, Баурджин? – Боорчу потянулся к многострунному хуру – то же еще, хурчи выискался. А ведь не запьянел, что ему два кувшина арьки – что слону дробина. Играет… В смысле, делает вид, что пьян – зачем? Для кого? – Ай-ай-ай, ехал я лесо-о-о-м, – на редкость приятным баритоном – ничуть не пьяным – вельможа затянул уртын дуу – длинную дорожную песню. Оторвавшись от хура, махнул рукой: – Подпевайте, парни! То ли попросил, то ли приказал – поди пойми! – Ехал сопками и долинами-и-и-и… – переглянувшись, запели гости. Песню эту они знали – популярная была песня, Баурджин-Дубов ее именовал – «Скакал казак через долину». Мотивом было схоже. – Ехал мимо реки-и-и-и… Золотой Онон, голубой Керулен! В этот момент бесшумно приоткрылась дверь гэра, и быстро вошедший мужчина молча опустился на кошму рядом с хозяином: – Хорошо поете, парни! – Темучин-гуай!!! – узнав, молодой нойон едва не подавился песней. Вскочил на ноги – поклониться, за ним – испуганный Гамильдэ-Ичен. – Сядь, Баурджин, – негромко приказал Чингисхан. Желтовато-зеленые – тигриные или рысьи – глаза его смотрели настороженно и жестко, узенькая рыжеватая бородка делала монгольского повелителя похожим на Мефистофеля из оперетты «Фауст», которую Дубов с женой смотрели в первый послевоенный год в одном из московских театров. Именно оперетту, а не оперу. Оперы Дубов не очень-то любил за излишнюю пафосность и помпезность. Дождавшись, когда все усядутся, Темучин подозрительно посмотрел на Гамильдэ-Ичена. – Это мой человек, – поспешил напомнить нойон. – Самый верный и преданный. Если разрешишь, я хотел бы взять его… – Возьмешь, – Темучин усмехнулся. – Боорчу, нас здесь никто не… – Никто, Великий хан! Ручаюсь! – Боорчу был собран и деловит. Какой там пьяница! – Тогда слушай, Баурджин-нойон, – негромко начал хан. – Ты знаешь, кто такой Джамуха? – Слышал, – Баурджин кивнул. – Вот, от уважаемого Боорчу и слышал. Темучин с горечью скривил губы: – Бывший мой друг… и предатель. Мне стало известно – он собирает войска далеко на севере. Меркиты, тайджиуты, часть найманов и прочие. Ты не похож ни на одного из них, Баурджин, и – вместе с этим – похож на всех сразу. К тому ж ты – уж не обижайся – чужак, изгой, обязанный мне своим нынешним положением… – О, великий хан, моя благодарность… – …которое еще более укрепится. И вообще, – Темучин вдруг совсем по-мальчишески хохотнул, – не перебивай хана! А этот твой парень… как его? – Гамильдэ-Ичен, великий хан. – …кажется, запьянел. Боорчу, ты не перестарался, часом? – Какое там – перестарался? – искренне возмутился вельможа. – Всего-то две бортохи и выпили. Так, баловство одно. |