Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 1. Разбойный приказ»
|
– Отчего ж только моими? Нешто некому боле за тебя молиться? Ничего не ответив, девушка уселась на лавку, жестом пригласив гостя присаживаться рядом. Так они и сидели в небольшой горнице, даже скорее келье – друг против друга, потупив очи. А сквозь небольшое оконце с улицы доносились песни и хохот – народ деятельно готовился к ночи Ивана Купалы. – Хорошо им, – прислушавшись, Василиска вздохнула. – Весело. Ивану подумалось вдруг – до чего же здесь скучно этой веселой красивой девчонке! Ей бы хороводы водить, венки вить с подружками, а она вынуждена в тесной келье скрываться, и еще хорошо, что так обошлося. А келья-то, будто тюрьма, темная, оконце узенькое, лампадка под иконами еле теплится. Сидел, сидел Иванко, незнамо, что и сказать, а потом возьми да и брякни: – А давай на праздник сходим? Василиска встрепенулась, старательно пригасив промелькнувшую в глазах радость: – Так ведь грех то! – Так, чай, не большой – отмолим! Юноша улыбнулся, взял в свою руку девичью ладонь – Василиска аж затрепетала, – зауговаривал: – Ну правда, пойдем! Хоть одним глазком на веселье взглянем. А здесь скажем, будто родичи к тебе с дальнего погоста приехали, повидать. Вот, мол, к ним на постоялый двор и ушла. Девушка опасливо вздохнула: – Ой, Иване, страшно! Иван уж дальше – с места в карьер: – Страшно? А хочется? Ну скажи, ведь хочется хоть одним глазком… – Искуситель ты, Иване, – Василиска расхохоталась. – Прямо райский змей! – Змей? Ну уж, скажешь тоже… Ну пойдем, а? И ведь уговорил бедную девушку, куда деваться? Сделали, как уговаривались, – Василиска сказала служкам, что нынче ночует с родичами, так, для порядку больше сказала, кто где паломниц неволил, чай, не послушницы, не монашки! Иванко ушел первым, подождал за углом, Василиска на пути оглянулась – не следит ли кто? Да кому надо? Пристроились к большой группе молодежи – нарядно одетые парни и девушки с венками на головах шли вдоль реки к дальнему лесу. Введенский-то монастырь был как раз на нужном берегу, напротив Большой обители и посада, так что не надо было и переправляться. День как зачался с утра чудесным, таким и оставался до самого вечера, да и ночь обещала быть сухою и теплой. Чуть стемнело, как и всегда в это время, не день и не ночь, что-то среднее; Введенский монастырь остался далеко за спиной, черный еловый лес придвинулся к самой реке, становясь все гуще и гуще. Однако страха не было – не одни шли, да и видно было, как по другому берегу реки тоже идут люди, а по реке плывут лодки. Идущие на праздник весело перекликались: Девки, бабы, — На купальню! — кричали идущие впереди парни. Им отвечали с того берега: Ладу-Ладу, На купальню! А эти снова: Ой, кто не выйдет На купальню, Ладу-Ладу, На купальню. Тут подхватили и с лодок: А тот будет Бел-береза! Ладу-Ладу, Бел-береза! Однако парни не останавливали перекличку, смеясь, кричали еще громче: Ой, тот будет Пень-колода, Ладу-Ладу, Пень-колода! Иванко с Василиской уже догнали ребят и теперь тоже подпевали во все горло: Ладу-Ладу, Пень-колода! Меж нарядными юношами и девушками шныряли мальчишки, тоже с венками на головах, народу постепенно становилось все больше – видны были и совсем взрослые мужики, и женщины, и даже старики со старухами – всем хотелось как следует отпраздновать Ивана Купалу. По старинным поверьям, как отпразднуешь, такой будет и урожай, такой и покос, такое и солнышко. За вершины елей зацепился серебристый рогатый месяц, на белесое небо высыпали такие же белесые полупрозрачные звезды. Впереди, за деревьями, показались огни – видать, подходили к главной поляне. И правда, совсем скоро разгоряченная песнопениями толпа вышла к горящим кострам. Молодежь завела хороводы, затянула песни, кое-кто уже начал прыгать через костры. Иван взял Василиску за руку, улыбнулся, шепнул: это, мол, чтобы не потеряться. Девушка вдруг усмехнулась, кивнув на костер: – Прыгнем? А, вдвоем, на пару? Иванко, рассмеявшись, махнул рукой: – А и прыгнем! Бежим? – Бежим! Разбежавшись, сиганули через костер вдвоем, взявшись за руки. Чувствовалось, как ожгло ноги пламя, – и вот уже матушка сыра-земля. – Эй, молодцы! – закричала молодежь. – Кто следующий? Шумно было кругом, весело, водили хороводы, пели песни, славили солнышко. Устав, Иванко и Василиска уселись прямо в траву, среди молодежи. Кто-то – все равно кто – протянул им венки из желтых купальниц, пустили по кругу объемистый корец с брагой. Ядреная оказалась бражка, а уж вкусна! Интересно, из чего делали? Ягод еще вроде нет. Неужто с прошлого года осталась? – Ой, Иванко, а я и захмелела чего-то… – Василиска прижалась к парню, и тот почувствовал сквозь одежду тепло ее разгоряченного тела. Обняв девушку за плечи, прижал к себе – так многие здесь сидели, подобные вольности были сегодня в порядке вещей. – Жаль, Митьки нету… – А может, и есть? Здесь ведь не разберешь, народу-то – тьма. – И правда… Со стороны реки донеслись раскаты громкого смеха. Василиска встрепенулась: – Пойдем посмотрим, что там? Иван улыбнулся: – Пойдем. Только я буду держать тебя за руку, а то потеряемся. – Держи… Только они подошли к берегу, как какой-то голый парень, дико смеясь, окатил их грязной водой из большого ушата. Все вокруг заголосили, засмеялись. – Получили водицы? А теперь – купаться, эвон, на реке-то что деется! Река у излучины вся кипела от юных нагих тел. Василиска передернула плечами. – Что-то не хочется мне в эту воду… Знаешь что, а говорят, еще можно искупаться в ночной росе! – В ночной росе?! Вот славно, – обрадованно воскликнул Иван. – Так что же мы здесь стоим? Бежим к лугу! – Бежим! Снова взявшись за руки, они выбежали на заливной луг, в густой траве которого тут и там виднелись веселящиеся парочки. Иванко хотел было остановиться, но девушка тащила его дальше, почти к самому лесу. – Ну вот, – наконец остановилась она. – Здесь и тише, и трава гуще! А роса-то, роса… Что ж ты стоишь, раздевайся! Хочешь, я помогу? |