Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 3. Московский упырь»
|
Подъехав к Божьему храму, спешились, подошли к паперти, осмотрелись. Рядом с горки, крича, неслись на санях вниз ребятишки, смеялись, слетая кувырком в снег. Прохор аж позавидовал: – От, славно-то! – Так спроси санки-то, прокатись! – засмеялся Иван. – А и прокачусь! – Парня, видно, заело. – На спор? – На спор! – Иван азартно протянул руку. – Что ставим? – Алтын! – Алтын? Согласен… Ну, что стоишь? Иди, прокатись. Прохор замялся – к церкви как раз подошли какие-то девушки в беличьих шубках, и ему не очень хотелось выглядеть глупо. Вот, скажут, несется на санках этакая орясина – в детство впал, что ли? Девки, как назло, не уходили, наоборот, во все глаза смотрели на горку, шушукались. И Прохор наконец решился. Сдвинув набекрень шапку, подошел ближе: – А что, девушки, прокатимся? Девчонки оглянулись и засмеялись: – А у тебя санки есть? – Так вон, спросим у ребятишек! Иван даже позавидовал – вот ведь повезло черту! И в самом деле, Прохор живо отыскал санки, длинные, с полозьями, усадил девок и, присвистнув, помчался под гору. Эх, и здорово же они неслись… правда, недолго – налетев на какую-то коряжину, кубарем покатились в сугроб, поднимая снежную, золотящуюся на палевом солнышке пыль. С хохотом выбрались из сугроба. – Ну что, девчонки? Еще разок? Те опасливо оглянулись: – У нас тут маменька посейчас выйдет… Боимся! Нет, мы лучше пойдем. А за катанье благодарствуем – уж больно весело! Девчонки, стряхнув друг с дружки снег, быстренько побежали к церкви. А к Прохору пристал плачущий мальчишка – тот, чьи санки. – У-у-у, – заныл. – Полозье-то мне сломали-и‑и… – Какое еще полозье? – обернулся Прохор. – Какое-какое… Вот это! Железом, про между прочим, оббитое… у-у-у-у… – Да не реви ты, ровно корова, сделаю я тебе полоз – сам кузнец. Лучше скажи: где тут ближайшая кузня? – Эвон, – парнишка показал рукой. – Тимофея Анкудинова кузницы… У него самолучшие кузнецы. – Тимофея Анкудинова? – переспросил Прохор. – Кузницы… Так он, стало быть, богат, твой Тимофей? Мальчишка шмыгнул носом: – Да уж, не беден. – Кузницы, говоришь, у него… А дочки на выданье, случайно, нет? – Как же нет? Есть… Марьюшка. Митрий явился в приказ к вечеру. Сбросил однорядку на лавку, кинул шапку на стол. – У всех, – сказал. – У всех убиенных чего-то не хватало – про сердце-печень не знаю, а жир срезан! – Ну, я же говорил – ворожеи! – хлопнул в ладоши Иван. – Чего Ртищев-то мыслит? – Ворожей велит пощипать осторожненько… Да ведь ты и сам его слова слышал. – Да слышал… Ну, теперь хоть ясно, где искать. – Ясно? – перебил обоих Прохор. – А, между прочим, остоженские на ошкуя думать горазды! – Ошкуй, ошкуй, – Иван задумчиво провел рукой по столу. – А может, ошкуй-то – прикормленный?! Теми же ворожеями-колдунами! – А может, колдуны просто за этим медведем следом ходят, – предположил Митька. – И как тот кого задерет, так и они тут как тут – и жир берут, и внутренности. А знатных выбирают, потому что ведь с кого еще-то жир можно срезать? Простой-то народ, чай, до сих пор голодает. Не такой, конечно, голод, как два лета назад, но все ж не сытно. Иван с Прохором переглянулись: – Молодец, Митрий! Смотри-ка, ловкая у тебя придумка вышла. И впрямь – вот, оказывается, чего богатеев-то режут. А мы – народ небогатый – ночами можем запросто по Чертолью ходить. Митрий покривился: – Ага, иди-ка пройдись. Живо по башке кистенем получишь! Жира у нас, конечно, нет… Зато на кафтаны да зипуны любой тать польстится. Снаружи послышались шаги и надсадный кашель, и в приказную горницу вошел Ртищев. На думном дворянине поверх кафтана был накинут длинный испанский плащ из плотной черной ткани с серебряной вышивкой, острая – на европейский манер – бородка победно топорщилась. – Был у Семена Никитича, – взмахом руки велев подчиненным сесть, объявил Ртищев. – С думами нашими насчет ворожеев он согласился, велел искать. Про ошкуя тоже не забывать наказывал, боле того… – Андрей Петрович вытащил из-за пазухи бумажный свиток. – Вот списки бояр, кои медведей ручных держат. – Ничего себе! – удивленно воскликнул Митрий. – Это как же узнали? Неужто по боярским усадьбам ходили, а? – То не наше дело, – Ртищев помрачнел. – Сами знаете, в сыскном нынче людей – мнози. Все Семена Никитича радением. – Угу, – скептически усмехнулся Иван. – Только, сдается мне, эти люди в основном крамолу ищут, а не за ворами да татями следят. Одни мы… Ртищев стукнул ладонью по столу: – Язык-то попридержи, Иване! Не то дождешься – отрежут. Думаешь, у нас в сыскном соглядатаев нет? Иван послушно замолк. – Андрей Петрович, а нам кузнеца-то разрабатывать? – неожиданно поинтересовался Прохор. – Кузнеца? Какого еще кузнеца? – Ну, того, к чьей дочке Ефим Куракин хаживал. Думный дворянин пожал плечами: – Ну конечно же, разрабатывать! В нашем положении любая мелочь – важная. Ты ведь, Прохор, помнится, и сам кузнец? Прохор улыбнулся: – Да бывало когда-то, махал кувалдою… – У тихвинского оглоеда Узкоглазова, – засмеялся Ртищев. – Знаю, знаю твое прошлое, парень. Тебе и кости в стакан – иди-ка завтра с утречка к тому кузнецу, вызнавай что надо. Дочку его заодно расспросишь, может, и она ошкуя видала… или того лучше – колдуна-ворожея! Прохор важно кивнул: – Да уж, что смогу, вызнаю. – Ну и славно. А вы… – Андрей Петрович посмотрел на Митьку с Иваном. – А вы, парни, отчеты пишите! – Как, опять? – возмущенно воскликнули оба. – Вчера ведь только писали. Ртищев с усмешкой пожал плечами: – То не мое желанье – Семена Никитича. – Вот, ей-богу, утонем скоро в бумагах! – в сердцах заругался Митька. Ртищев взглянул на него, вздохнул и ничего не сказал, лишь закашлялся. – Ой, Андрей Петрович, – покачал головой Прохор. – Вам бы самому к этим ворожеям – да полечиться. – Не верю я им, – откашлявшись, отмахнулся начальник. – Никому что-то в последнее время не верю, окромя себя и вот, наверное, вас. Что смотрите? Отчеты пишите, да побыстрее. Завтра боярину отнесу. |