Онлайн книга «Стрельба по тарелкам»
|
И тут приезжает курьер из Кремля с пригласительным билетом на юбилей товарища Сталина. А Капица ему небрежно: – Спасибо, я не пойду. Академик Сахаров как сидел напротив, так под стол и свалился. И не вылезает. Курьеру что, его дело маленькое, он хмыкнул да уехал. А Сахаров из-под стола слабым голосом спрашивает: – Петр Леонидыч, вы в своем уме? – Да ладно вам, Андрей Дмитрич. Вылезайте, доиграем. – Доиграемся! Капица по столу костяшкой – хлоп! Прямо над головой у Сахарова. И говорит: – Рыба! У Сахарова в мозгу чего-то – щелк! Вылезает из-под стола, глядит вроде на Капицу, а глаза куда-то внутрь. Явно замыслил недоброе. Капица на дачу уехал, Сахаров опять под стол. Сидит там, доминошной костяшкой снизу по столешнице постукивает и к чему-то прислушивается. Назавтра Капице из института звонят, умоляют: – Приезжайте, товарищ директор, а то у нас академик Сахаров с ума сошел. Во дворе по лужам прыгает. Всех посылает, говорит, не мешайте работать, я ставлю эксперимент. Прыгнет – и смотрит, как вода через край выплескивается. – Стоп. Подождите минуту, у меня как раз дождик был. Вышел Капица из дома, прыгнул с крыльца в лужу. Проследил за волной. Нахмурился. Вернулся к телефону, а оттуда прямо визг: – Ой, Петр Леонидыч, спасите! Они уже с академиком Ландау вдвоем прыгают! Капица вздохнул тяжело, поглядел с тоской на свой любимый сарай, где уже почти синхрофазотрон спаял, маленький только, и говорит: – Ладно, высылайте машину. Должен же я этим оболтусам смету на эксперимент подписать. Сами не догадаются, а ботинки ведь не казенные у них и уже небось разваливаются. Хоть ботинки компенсируем… А тем временем Берия сидит на работе, списки приглашенных на юбилей товарища Сталина читает. Читает раз, читает два, удивляется. Вызывает секретаря. Тычет ему бумагу в нос. – Тут какая-то ошибка. Почему забыли эту английскую штучку, любимого физика-шмизика товарища Сталина академика Капицу, растуды его туды? – Никак нет, не забыли, Лаврентий Палыч. Он сказал, не придет. С Берией чуть апоплексический удар не сделался. Отдышался всесильный министр, выдвинул ящик стола, достал бутылку вазисубани, пробку внутрь пальцем протолкнул, хлебнул из горлышка. Вроде полегчало ему. Протер запотевшее от злости пенсне и зловеще так спрашивает: – Это точно? – Так точно, Лаврентий Палыч. Ну все, Берия думает, капец тебе, дорогой товарищ Капица. Не простит Хозяин такого отношения. Ох, попил ты моей кровушки – теперь я в твоей искупаюсь… Хватает список и бегом к Сталину. Вот, говорит, Коба, гляди, сколько народу будет. Сталин посмотрел в список одним глазом и сумрачно так: – Кругом бардак – и у тебя бардак. Машинистку свою накажи, на букву «к» одна фамилия пропущена. – Да не пропущена! Это твой любимый Капица вконец оборзел. Сказал, не придет. – Вообще-то он твой Капица, – Сталин говорит. – Ты ж его начальник. Вот и обеспечь явку. Берия стоит, в потолок глядит демонстративно и бормочет как бы под нос: «Тоже мне нашелся британский лорд, Черчилль недорезанный…» – Ладно, ладно, – Сталин ему, а сам за телефон. – Не кипятись, Лаврентий. Такая штука, понимаешь, и ты Родине нужен, и Капица тоже нужен, общее дело делаете… Алё? Генерала Власика мне… Слушай, не в службу, а в дружбу, смотайся к этому физику-шмизику Капице. Спроси его, только вежливо, какого хрена он положил с прибором на Генерального Секретаря ЦК КПСС. Скажи, пускай не корчит из себя британского лорда, падла такая, а приходит ко мне на день рождения. Только подарков не надо, и так уже класть некуда. Все, дуй. В общем, приезжает академик Капица в институт, а у ворот знакомый лимузин начальника охраны Сталина. Капица приготовился отругиваться и оправдываться, заходит во двор и видит сцену, от которой ему малость не по себе. Стоят на краю лужи академик Сахаров и генерал Власик. А потом дружно в лужу – прыг! Капица тихонечко задом, задом, и в свою машину. И шоферу говорит: – Покатили обратно на дачу. Мне тут больше делать нечего. А Сталин сидит с Жуковым – к юбилею готовятся, работают с документами, этикетки друг другу читают. Тепленькие уже оба. И тут является генерал Власик в мокрых ботинках, а с ним академик Сахаров, вообще хоть выжимай. – Это что еще за… – Сталин прямо не знает, какой придумать эпитет. – Морской десант, – Жуков подсказывает. – Вам подарок к юбилею от академика Капицы! – Власик рапортует. – Тьфу, я же сказал, не надо подарков, и так уже от них Исторический музей распух! А этого еще кормить придется, не чучело же из него набивать… – Дорогой товарищ Сталин! – говорит академик Сахаров. – Подарок не сам я, а блестящая идея, озарившая меня под мудрым руководством академика Капицы, неусыпным надзором товарища Берии и лично вашим оплодотворяющим влиянием! Я выдумал новое оружие! – Одно слово – ученые, – бросает Сталин Жукову. – Чего только от скуки не выдумают. Ну? – Идея такая, товарищ Сталин. Везти атомные бомбы в Америку самолетами далеко и хлопотно. Надо понаделать атомных торпед и расстрелять ими с подводных лодок американский берег. По военно-морским базам – хлоп! Хлоп! Точно попадать не обязательно, главное, поднимется гигантская волна и смоет все, что есть на берегу, к едрене матери! – Погоди, у них же там города сплошные, – Жуков встревает. – Это ведь не только базам, но и гражданским кирдык. – Ну что поделаешь, сами виноваты, – Сахаров ему. Сталин с Жуковым переглядываются и передергиваются оба. Прикинули, видать, какими словами обзовет их мировая общественность, если они случайно Нью-Йорк утопят. Тем более, Жуков совсем недавно с Эйзенхауэром бухал. А уж со Сталиным вообще все ихнее американское политбюро квасило. И тут такое мокрое дело наклевывается. – А можно лучше! – Сахаров не унимается. – На дне океана есть разломы. И если у берегов Америки в эти разломы опустить атомные бомбы да правильно их взорвать, будет волна совсем до небес, метров пятьсот, которая смоет к едрене матери вообще все побережье! И кирдык Америке! Сталин таращится на академика Сахарова, как на неведому зверушку, и соображает, что сказать. – Нет, идея очень интересная, – бормочет он наконец, машинально нащупывая под столом бутылку хванчкары. – И мы, старые большевики, не склонны к сантиментам. Но… Но. Но?.. Тут его опять Жуков выручил. Он тоже глядел-глядел на академика Сахарова и спрашивает вдруг: – Парень, а ты воевал? Сахаров обиделся и надулся. А Жуков к Сталину оборачивается и ему укоризненно: |